Аргументы в пользу права собственности

С принятием в 1991 г. первого за период реформы Земельного кодекса РСФСР наряду с другими видами собственности была провозглашена собственность на землю граждан и их коллективов. Конституция РФ 1993 г. (ст. 9) закрепила, что «земля и другие природные ресурсы могут находиться в частной, государственной, муниципальной и иных формах собственности». Тем самым была нарушена монополия государственной собственности на землю, просуществовавшая в нашей стране более 70 лет. Исходя из опыта многих стран, в том числе России, законодатель посчитал, что в частных руках земля — или по крайней мере некоторые ее категории — лучше послужит на благо общества.

Как известно, институт частной собственности предполагает большую свободу оборота земли, причем на этой базе получает свое развитие денежная оценка земли. Вовлечение земли в рыночные отношения должно (по смыслу) привести к такому положению, при котором в каждый данный момент земля будет находиться в собственности или во владении тех частных лиц и организаций, которые способны использовать ее наилучшим образом. Однако для ряда общественных кругов этот вывод представляется малоубедительным. Многие считают, что частные земельные владения превратятся или могут превратиться в своего рода экстерриториальные острова, неподвластные вмешательству государства. В результате общество окажется в зависимости от эгоистических устремлений земельных собственников. Таким образом, для общества ценность института частной собственности на землю и связанного с ним земельного рынка ставится под сомнение.

Заметим, что рыночные отношения в сфере землепользования могут существовать и на основе государственной собственности на землю, например, в случае, если государство сдает принадлежащую ему землю в аренду. Тем не менее разнообразие договорных форм владения и пользования землей и «легкость» их осуществления обычно достигается только при наличии частной собственности на землю. Именно это обстоятельство позволяет людям более успешно приспосабливаться к природным и хозяйственным особенностям разных земель, добиваясь их оптимального использования.

Наличие рыночных отношений в отношении сельскохозяйственных земель не вызывает энтузиазма у ряда представителей аграрной науки, в том числе у некоторых ученых-юристов. Они опасаются, что рынок способен лишить прежних крестьян земельных участков и превратить их в бродяг. Подобные взгляды возникали и в 1861 г., когда от крепостной зависимости освобождались помещичьи крестьяне, и во времена столыпинской аграрной реформы в 1906-1917 гг. Действительно, опыт подтвердил, что многие крестьяне, сделавшись собственниками своих участков, продали их, а сами «подавались» в города или нанимались в работники к тем, кто купил их землю. Несомненно, что с социальной точки зрения свобода купли-продажи земли таила и таит в себе немало конфликтов. Но абсолютизировать эти конфликты нельзя. Дело в том, что само обладание земельным участком для собственника, который не может или не хочет его обрабатывать, — тоже не лучший социальный результат. Если обладатель желает избавиться от своей земли, то вряд ли стоит препятствовать ему в этом. С экономической стороны продажа таким собственником своего участка — выигрыш для общества, так как покупатель (вероятно) способен использовать землю более продуктивно, чем ее прежний обладатель.

Против земельного рынка выступают и те аграрники, которых не устраивает (по тем или иным причинам) сам институт частной собственности на землю. Известно, что собственнику принадлежит рентный доход, получаемый от земли, который не зависит от трудовых усилий собственника или от каких-либо других его заслуг перед обществом. Г.В. Чубуков критикует этот институт также с тех позиций, что он закрывает доступ к земле всем тем, кто предъявит спрос на нее уже после того, как она окажется в руках частных собственников. С этих позиций более справедливой выглядит государственная собственность на землю, которая ставит всех граждан по отношению к земле в равное положение. Более того, сделки с землей (в частности, ее залог) способны привести к обездоливанию тех, кто ее теряет. Эти соображения, конечно, справедливы, но они не учитывают «экономической составляющей» частной собственности — заинтересованности собственника в сохранении и увеличении продуктивности земли (если речь идет о сельскохозяйственных или лесных землях). При государственной собственности лицо, работающее на земле, не имеет гарантии, что именно эта земля останется за ним и впредь. По сравнению с частным собственником у него ослаблено стремление сохранять и преумножать полезные качества земли. Поэтому если общество выбирает принцип справедливости в виде равного доступа к земле всех желающих, то оно проигрывает в сохранении и улучшении земли, и наоборот. Логически рассуждая, оба варианта равноправны. Но исторический опыт как России, так и других стран показывает, что выбор склоняется в пользу «экономического варианта». Правильность или неправильность этого выбора, в конечном счете, способна подтвердить только аграрная статистика. Между тем в современной России надо исходить из того, что выбор сделан в пользу частной собственности на землю.

Дополнительный довод Г.В. Чубукова против частной собственности на землю заключается в том, что земельная рента увеличивает стоимость продуктов сельского и лесного хозяйства, то есть отрицательно сказывается на потребителе. Этот взгляд распространен среди многих представителей науки. Однако земельная рента не есть «составляющая» цены сырьевого продукта, она — его производная. Иными словами, первичной является цена, а вторичной — рента. Этот тезис считается бесспорным в экономической науке. Из него и следует исходить.

Современное российское законодательство недостаточно подготовлено к регулированию земельных отношений в рыночных условиях. На практике оборот земли иногда принимает вредные для общества формы, вроде приобретения по берегам водохранилищ питьевого назначения земли состоятельными людьми для коттеджной застройки. Такие случаи создают в обществе представление, что легализация земельного рынка приведет если не к экономическому хаосу, то во всяком случае к экологической деградации целых регионов страны. По мнению ряда специалистов, концепция устойчивого экономического развития, популярная во многих странах мира и признаваемая в России, несовместима с распространением рыночных правил на природные ресурсы, включая землю. По их мнению, только жесткие административные предписания способны противостоять напору эгоистических интересов, которые культивирует рынок.

Эти представления имеют определенные основания, однако их нельзя возводить в абсолют. Самое общее возражение против приведенных аргументов заключается в том, что Россия пока вообще плохо подготовлена к рыночным отношениям. Поэтому вместо цивилизованного рынка, регулируемого государством, мы нередко получаем дикий рынок, где публичные интересы пригнетены частными. Однако следует ожидать, что с ростом понимания необходимости регулирования рыночных отношений ориентированный на публичные интересы рынок заменит частную вседозволенность.

Понятно, что развитие земельного рынка не должно быть пущено на самотек. Правила, действующие на этом рынке, должны отражать интересы общества. Чтобы согласовать общественные интересы с частной собственностью на землю, требуется содействие закона. Именно закон должен установить четкие границы и правила для вмешательства государства в действия частных собственников. Рамки частной собственности должны быть согласованы с правом публичной власти производить планировку и перепланировку местности, что равносильно праву государства накладывать ограничения на частную застройку и на иные планировочные мероприятия, доступные частному собственнику. У органов публичной власти должно быть право принудительного выкупа земли для публичных нужд.

Уместно заметить, что все такие меры желательны и необходимы не только для условий, когда земля или ее часть находится в частной собственности. Как показал опыт, монополия государственной собственности на землю не спасала от нерационального использования земли со стороны некоторых ее владельцев, а равно от злоупотребления ими своими поземельными правами.

Произвольное обращение с землей отдельных ведомств приносило (и приносит) обществу такой же вред, как и нежелание считаться с интересами общества некоторых нынешних частных собственников.

Поэтому задача совершенствования земельного законодательства возникла не только в связи с появлением частной собственности на землю и легализацией земельного рынка. Важно, что в новых условиях законодательство о земле должно быть разработано более тщательно и лучше учитывать особенности каждого отдельного региона или даже местности. Не менее важен вопрос соотношения между объемом прав земельных собственников, с одной стороны, и полномочиями государства, как суверена, по вмешательству в эти права — с другой. Без удовлетворительного решения этой проблемы невозможно правильно сконструировать в законе ни содержание права частной собственности на землю, ни те ограничения, которым должен подчиняться собственник, ни пределы государственного контроля за сделками с землей.

Аннотация
В настоящее время вопросы защиты прав интеллектуальной собственности все более оказываются в центре внимания политиков и юристов. На последнем заседании правительства эта тема стояла в качестве ключевой, отмечалась важность усиления внимания государства для скорейшего решения этой проблемы. Сам по себе факт выдвижения данной темы на передний план является еще одним подтверждением относительного благополучия социально-экономической жизни страны, преодоления экономического и политического кризиса, продвижения структурных реформ – ведь сюжет о правах интеллектуальной собственности актуален для достаточно стабильных систем, решающих задачи модернизации. Последнее, впрочем, вовсе не сглаживает остроту поднятой правительством проблемы.

Действительно, ситуация в сфере защиты прав интеллектуальной собственности является крайне неприятной. Быстрое развитие новых технологий (прежде всего информационных), которые обеспечивают практически неконтролируемое и очень дешевое копирование и распространение продуктов интеллектуального труда, способствуют широкому распространению пиратства, дестабилизируя сложившуюся ранее (традиционную) систему авторских прав.

Прежде всего сказанное касается нарушения авторских прав в области программного обеспечения компьютеров, а также в обороте видео-, кино- и аудиопродукции. По разным оценкам, 70-90 процентов этой продукции в России производится и реализуется с нарушением прав их авторов и исполнителей. Причем если в первые посткоммунистические годы основными источниками контрафактной продукции в Россию были государства юго-восточной Азии, то теперь большая часть пиратской продукции производится у нас в стране.

Обычно приводятся следующие аргументы в пользу ужесточения и упорядочения отношений вокруг прав интеллектуальной собственности. Во-первых, нерешенность этих вопросов оказываются препятствием для притока в страну иностранного капитала. Во-вторых, присоединение к ВТО предполагает и присоединение к Соглашению по торговым аспектам интеллектуальной собственности (TRIPS), а Соглашение о партнерстве и сотрудничестве с ЕС предусматривает достижение в России к 2003 году уровня защиты прав интеллектуальной собственности аналогичного существующему в ЕС. В-третьих, нередко утверждается, что для решения задач догоняющего развития в условиях постиндустриальных вызовов критическое значение имеют гарантии прав собственности в секторе, символизирующим наступление новой технологической эпохи. К этому надо добавить угрозу принятия экономических санкций со стороны наиболее развитых стран в случае непринятия соответствующих решений (такие санкции, например, введены США против Украины).

В настоящее время для упорядочивания проблем интеллектуальной собственности разрабатывается или уже принят комплекс законодательных и иных нормативных правовых актов. Разумеется, правовая база в этой области еще несовершенна, однако основа уже существует, хотя ситуация пока и не особенно меняется к лучшему. В чем тут дело? Ситуация не столь проста, не сводится лишь к нормотворечству и требует более глубокого анализа.

Скажем, утверждается, что неурегулированность отношений интеллектуальной собственности препятствует приходу иностранных инвесторов в Россию, находящуюся в мировом рейтинге на втором месте по интенсивности нарушения авторских прав. Инвесторы сами постоянно говорят об этом. Но знаете ли вы, какая страна находится на первом месте по нарушению авторских прав? Да, это Китай – тот самый, который вот уже два десятилетия пользуется повышенным вниманием инвесторов.

Столь же неоднозначен вопрос о стратегии постиндустриального прорыва. Пока еще нельзя сделать однозначный вывод о том, приводит ли к прорыву обеспечение гарантий интеллектуальной собственности или, напротив, отказ от таких гарантий. В современной экономической науке существует ряд работ, в которых доказывается, что собственность на нематериальные объекты несправедлива и неэффективна, так как опирается на искусственную монополизацию важнейшей сферы жизнедеятельности общества. Последнее приводит к искусственному завышению издержек производства и становится существенным препятствием на пути экономического роста. Рассуждения такого рода выглядели бы экзотически, если бы не одно обстоятельство: именно отсутствие жестких гарантий интеллектуальной собственности способствовало подлинному компьютерному и информационному скачку, который осуществила Россия в 90-е годы, Причем рывок этот происходил в обстановке глубокого спада традиционных отраслей промышленности, на фоне социально-экономического и политического кризиса, охватившего нашу страну. Вряд ли мы пользовались бы интернетом и компьютерами в таком объеме, как это происходит в настоящее время.

Наконец, весь ход дискуссии о способах и механизмах защиты прав интеллектуальной собственности и, главное, практический опыт вселяют сомнения относительно самой возможности решения этой проблемы. С одной стороны, нет надежного с технической и экономической точки зрения способа подтверждения происхождения информационного продукта. Всякие способы маркирования дискредитировали себя даже применительно к материальным товарам (вспомним хотя бы опыт пресловутого 601-го постановления), тем более сомнительны возможности маркировки носителей информации. С другой стороны, научно-технический прогресс имеет тенденцию, ограничивающую саму возможность контроля за использованием и распространением информации. Какой смысл будет контролировать диски и кассеты, когда всю продукцию будет легко скачивать прямо из интернета без потери качества.

Подчас создается впечатление, что защита прав интеллектуальной собственности подобна борьбе древнего человека с мощной рекой или водопадом: сколько ни строй плотину, вода все равно прорвется, найдет себе новое русло. Истории хорошо известны попытки противостояния техническому прогрессу из соображений высшей справедливости. Скажем, еще сто лет назад большинство правительств в мире даже не представляли себе жизнь без цензурного контроля за печатным словом. Теперь же цензурные ограничения выглядят полным анахронизмом. А пятьсот лет назад обязательным считался контроль правительства за соблюдением подданными определенных стилей одежды. Как знать, не окажется ли через некоторое время таким же анахронизмом контроль за правами интеллектуальной собственности?

Сказанное в этой статье не следует рассматривать в качестве непосредственных практических рекомендаций. Пока еще рано делать однозначные выводы. Однако надо отдавать себе отчет в том, что перед Россией стоят беспрецедентные по масштабу вызовы, решение которых невозможно, если оставаться в плену традиционных подходов. Нестандартные вызовы предполагают нестандартные решения.