Больше пользы или вреда принес колониализм странам запада и востока

60 лет назад начался распад мировой колониальной системы: 15 августа 1947 года независимость получила Индия. Оценивая последствия колониализма, обозреватель “Власти” Игорь Федюкин обратился к научным источникам.

Первый опыт деколонизации был, мягко говоря, не слишком удачным. Раздел Британской Индийской империи на независимые Индию и Пакистан спровоцировал гигантский обмен населением, сопровождавшийся гибелью от истощения, голода и рук фанатиков сотен тысяч человек с обеих сторон. Территориальные споры между двумя обломками Британской Индии не урегулированы до сих пор; в Индии последовавший за независимостью хаос приостановился лишь после того, как индуистский фанатик чуть не убил отца нации — Махатму Ганди, а от Пакистана вскоре откололась в результате кровопролитной гражданской войны его восточная часть, современный Бангладеш.

Сегодня, однако, итоги колониального владычества англичан в Индии выглядят не так однозначно. Именно от британцев Индия унаследовала свою парламентскую систему, делающую ее “самой большой демократией в мире”. И не в последнюю очередь благодаря массовому знакомству индийцев с языком колонизаторов, английским, Индия сегодня стала мировым центром офшорного программирования. При этом, однако, соседний Пакистан не может похвастаться ни устойчивой демократией, ни экономическими достижениями. По-разному складывается и судьба других бывших колоний: среди них есть и успешный Сингапур, и переживающее сейчас экономическую катастрофу Зимбабве.

Таким образом, вопрос о том, идет ли колониализм на пользу колонизируемым или во вред, вряд ли имеет простой и окончательный ответ. Зато он стимулирует ученых к сравнительному исследованию колониальных и постколониальных экономик, некоторые результаты которого показались “Власти” заслуживающими внимания не только академической общественности.

Во вред

Дарон Асемоглу и Саймон Джонсон из Массачусетского технологического института и Джеймс Робинсон из Университета Калифорнии в Беркли попытались оценить влияние колониализма, опираясь на данные о сегодняшнем состоянии политических институтов и экономик в 64 бывших колониях. Экономисты предположили, что нынешнее развитие этих государств определяется стратегией, выбранной в свое время метрополией. Там, где климатические и эпидемиологические условия были благоприятными, европейцы основывали поселения и создавали стабильные политические институты, как, например, в Австралии или Новой Зеландии. Там, где смертность была высока, европейцы старались не селиться — эти регионы интересовали их лишь как источник полезных ископаемых. Соответственно, здесь создавалась репрессивная система управления, а политические институты не развивались. Кроме того, экономика, ориентированная на экспорт природного сырья, стала идеальной основой для формирования коррумпированных режимов. Один из самых ярких примеров — бывшее бельгийское Конго. Асемоглу, Джонсон и Робинсон считают, что созданная здесь колонизаторами система непосредственно легла в основу диктатуры Мобуту Сесе Секо, правившего страной вплоть до 1990-х.

Джеймс Фейрер и Брюс Сейкердот из Дартмутского колледжа приводят данные о демографических аспектах колонизации. Ученые отмечают, что численность туземного населения Пуэрто-Рико, колонизация которого испанцами началась в 1505 году, в тот момент оценивалась в 60 тыс. человек. К 1515 году она сократилась до 14 400, к 1530-му — до 1500. То же самое произошло и на Ямайке: до прихода испанцев на острове проживали десятки тысяч человек, к 1655 году, когда он перешел под власть Британии, на нем не было ни одного туземца. Шокирующий уровень смертности от оспы и других болезней наблюдался и столетия спустя — при колонизации тихоокеанских островов.

Результаты таких изысканий как будто подтверждают вывод, сделанный еще основоположниками марксизма-ленинизма: империалисты нещадно грабят колонии, принося угнетенным народам бесправие и нищету. Однако другие исследования рисуют несколько иную картину.

На пользу

Те же Джеймс Фейрер и Брюс Сейкердот из Дартмутского колледжа решили выяснить, как продолжительность колонизации сказывается на нынешнем состоянии экономики бывших колоний. Ученые составили базу данных, в которую вошли 80 небольших островов в разных морях и океанах, бывших в тот или иной момент своей истории колониями европейских держав. Поскольку острова изолированы, рассуждали исследователи, другие факторы, например войны с соседними государствами, не будут оказывать на их текущее состояние такого влияния, как в случае материковых государств. Соответственно, именно островные государства дают наиболее точную картину того, что происходит с экономикой вследствие колонизации.

Как оказалось, в среднем каждые лишние 100 лет, проведенных в качестве европейской колонии, добавляют сегодня дополнительные 40% к ВВП острова. То же самое и с другим важным показателем, отражающим уровень развития экономики и общества,— детской смертностью: чем дольше остров был колонией, тем ниже там сейчас детская смертность. Вывод напрашивается: длительная колонизация благоприятно сказывается на состоянии островной экономики. Однако и этот вывод требует, как оказывается, серьезных уточнений.

И так и так

Как показывает исследование Майкла Дакосты из Международного валютного фонда, длительность колонизации далеко не единственный фактор, от которого зависит благополучие бывших колоний. Ученый решил сравнить Гайану и Барбадос — обе страны расположены в Карибском бассейне, обе были британскими колониями, обе получили независимость в 1966 году. Более того, две страны находились в тот момент на очень близком уровне социально-экономического развития. ВВП на душу населения в Барбадосе составлял $469, в Гайане — $295; в обеих странах на сахарную промышленность приходилось примерно 20% ВВП; инфляция составляла около 2% в год. Уровень смертности на Барбадосе составлял 7,8 человека на 1 тыс. человек, в Гайане — 8,2, уровень грамотности в обеих странах — около 80%.

Но, несмотря на формальное сходство стартовых позиций, дальнейшее развитие двух стран существенного различалось. В 2004 году ВВП на душу населения на Барбадосе составлял $10 тыс., в Гайане — в десять раз меньше. В 2003 году Барбадос по своему социальному развитию занял в рейтинге UNDP (Программы развития ООН) 30-е место из 177, Гайана — 107-е.

Дакоста объясняет эти различия двумя факторами: во-первых, Барбадос стал британской колонией еще в начале XVII века, уже в 1639 году здесь было создано первое законодательное собрание, в Гайане же самоуправление сложилось гораздо позднее. Соответственно, на Барбадосе сохранялась непрерывная традиция представительной демократии, и переход к независимости прошел гладко. В Гайане же накануне независимости росла межэтническая напряженность, британские власти даже вынуждены были приостанавливать действие конституции. А затем в стране сложилась система так называемого исполнительного президентства, при которой глава государства практически никем не контролировался и мог распускать парламент по собственному усмотрению.

Во-вторых, в Гайане из-за климатических особенностей выращивание сахарного тростника велось на больших плантациях. Соответственно, здесь были все условия для формирования пролетариата и распространения левых взглядов, а сами плантации вызывали у новых властей соблазн их национализировать. Поэтому, в то время как независимый Барбадос продолжал успешно развиваться и диверсифицировал свою экономику, Гайана пережила период “кооперативного социализма”, сопровождавшегося национализацией сахарной промышленности, а затем и экономическим спадом.

Наследие колонизаторов может быть весьма неоднородным даже в пределах одной страны. Абхиджит Банерджи и Лакшми Айер из Массачусетского технологического института проанализировали различия в экономическом развитии различных районов Индии. Как указывают ученые, в одних случаях колонизаторы сохраняли старую феодальную систему, когда крестьяне оставались под властью местного землевладельца, который и отвечал за сбор налогов в данной местности. В других случаях власть землевладельца упразднялась, налоги собирались британскими администраторами напрямую. Система эта складывалась на протяжении целого столетия, с середины XVIII до середины XIX века, и выбор формы управления зависел от идеологических и экономических воззрений, господствовавших в Англии на момент присоединения данной территории к британским владениям. Последствия того выбора, однако, сказываются по сей день. Как показывают Банерджи и Айер, даже сегодня, 150-200 лет спустя, в тех районах, где феодальная система была ликвидирована, распространение ирригации выше на 25%, использование удобрений — на 45%, урожайность риса выше на 17%. Более того, на 18% выше там и уровень грамотности, а детская смертность ниже на 40%.

Таким образом, оказывается, что на развитие бывших колоний влияет не столько продолжительность колонизации, сколько методы, которыми она проводилась. Но и этот вывод нельзя признать окончательным.

Ни так ни так

Бранко Миланович из Всемирного банка недавно попытался вычислить, как влияли наличие демократии, колониализм и войны на экономический рост отдельных государств в период начиная с 1800 года. Вполне предсказуемо оказалось, что наличие демократии существенно способствовало экономическому росту, тогда как межгосударственные и гражданские войны оказывали весьма негативное воздействие. Но интереснее всего то, что заметного влияния колониализма обнаружено не было: ни обладание колониями, ни попадание под власть колонизаторов практически никак не сказывались на экономическом росте. Получается, что если европейцы и угнетали другие страны, то не больше, чем это делали до них местные правители. Не было выявлено и отличий между влиянием различных колониальных империй (Британской и Французской).

Аналогичные результаты получили Никола Геннайоли из Стокгольмского университета и Илья Райнер из Университета Джорджа Мэйсона. Они показали, что в тех странах Африки, где к моменту прихода европейцев уже были собственные политические институты, создание независимых государств впоследствии проходило гораздо успешнее. Колонизация, соответственно, мало изменила исходные способности колонизируемой территории к эффективному государственному строительству.

Но это, разумеется, нисколько не мешает нынешним руководителям бывших колоний по всему миру объяснять все проблемы своих стран — бедность, политическую нестабильность, коррупцию, недостаточную диверсификацию экономики — наследием проклятого колониального прошлого.