Евгений гурин и группа польза

Ãðóïïà «Êîðñàð»

Íåìíîãî î ñåáå: ß íà÷èíàë êàê àâòîð-èñïîëíèòåëü. Ïåðâûå ñâîè ïåñíè
ñòàë èñïîëíÿòü â ÄÊ Õèìèêîâ (ã. Äçåðæèíñêà) â 1986-87 ãîäàõ
âäîõíîâëåííûé òâîð÷åñòâîì Â. Êóçüìèíà (Äèíàìèê) è Ñåðãåÿ ×èãðàêîâà
(×èæ&Co), ÿ ïðîáîâàë ñåáÿ â ìóç. ôåñòèâàëÿõ Äçåðæèíñêà. Ó÷àñòâîâàë â
ñàìîäåÿòåëüíîñòè çàâîäà “Õèììàø”. Çàòåì, ñëóæáà â àðìèè è ïîëêîâàÿ
ñàìîäåÿòåëüíîñòü (ÇÃÂ). Âî âðåìÿ ñëóæáû áûë çàìå÷åí è ó÷àñòâîâàë â
òåëåâèçèîííîì êîíêóðñå “Êîãäà ïîþò ñîëäàòû”.  íà÷àëå 90õ, ÿ
ïîñòóïèë â Ìóçó÷èëèùå è çàïèñàë íåñêîëüêî ñâîèõ ïåñåí â ñòèëå ðîð,
âûñòóïàë (ñîëî) ïî êëóáàì Í. Íîâãîðîäà.

 ïåðèîä 1993-4 ãîäîâ ÿ ñòàë ëàóðåàòîì Âñåðîññèéñêîãî êîíêóðñà “Ïîþò
àêòåðû äðàìàòè÷åñêèõ òåàòðîâ Ðîññèè”, à òàê æå ó÷àñòâîâàë â
òåëåâèçèîííîì êîíêóðñå âîêàëèñòîâ “ßëòà-Ìîñêâà-òðàíçèò”. Âòîðàÿ
ïîëîâèíà 90õ ãîäû áûëè ñâÿçàíû ñ òâîð÷åñêèì ïîèñêîì. ß íàïèñàë
íåñêîëüêî äåñÿòêîâ ïåñåí, è èñêàë âîçìîæíîñòü ñîáðàòü ãðóïïó.

Ìóçûêàëüíûé êîëëåêòèâ «Êîðñàð», îáðàçîâàí â ìàå 1997 ãîäà, â ñâÿçè
íåîáõîäèìîñòüþ òâîð÷åñêîãî óòâåðæäåíèÿ è åäèíîé íàïðàâëåííîñòüþ
ìóçûêàëüíîé è ôèëîñîôñêîé ìûñëè ó÷àñòíèêîâ.

Ñ íà÷àëà ìû ñäåëàëè ïðîãðàììó, ñîñòîÿùóþ èç ñâîèõ ïåñåí, è ñòàëè
èãðàòü ïî âå÷åðàì â áàðå «Áî÷êà». Âñêîðå íàñ ñòàëè ïðèãëàøàòü è â
äðóãèå êëóáû, ãäå ìû âûñòóïàëè êàæäóþ íåäåëþ, è ýòè áàðû íàáèâàëèñü
áèòêîì.

 êîíöå 90õ, ìû ñòàëè äîâîëüíî ïîïóëÿðíîé ãðóïïîé â Í.Íîâãîðîäå,
âçÿâøåì êóðñ íà èñïîëíåíèå ñâîèõ ïåñåí â ñòèëå pop-rock.

Ëåòîì 1998 ãîäà, â Ìîñêâå ìû çàïèñûâàåì ñâîé ïåðâûé àëüáîì, êîòîðûé
ïîëó÷èë íàçâàíèå “Âîïðîñ-îòâåò”,  1999 ãîäó ïîçíàêîìèëèñü ñ
ìîñêîâñêèì àäìèíèñòðàòîðîì À. Ïðèâàëîâûì, êîòîðûé óæå ðàáîòàë
ìåíåäæåðîì ñ ãðóïïàìè Ìîíãîë Øóóäàí è Ñåêòîð ãàçà. Îí ñòàë ïîìîãàòü
íàì â Ìîñêâå ñ çàïèñüþ è îðãàíèçîâàë íàì ïåðâûé òóð ïî êëóáàì Ìîñêâû
è Ïîäìîñêîâüÿ. 2000 ãîäó, ìû íà ñòóäèè Ñòàñà Íàìèíà (SNC Ìîñêâà)
çàïèñàëè ñèíãë “Íåáî â àëìàçàõ”, è âîò ýòà ïåñíÿ âîøëà â ñáîðíèê
“Ñîþç-28”, à òàê æå, ïåñíþ âçÿëè â ðîòàöèè.

Ðàäèî – «101» (Ìîñêâà)
Ðàäèî – «Øàíñîí» (Ìîñêâà)
«Íàøå ðàäèî» (Í. Íîâãîðîä)
Ðàäèî ÐÄÂ (Ìîñêâà- Í. Íîâãîðîä)
Ðàäèî – «Íèæåãîðîäñêàÿ âîëíà»
Ðàäèî «Ôåëèêñ»
Ðàäèî «Ðàíäåâó» (Í. Íîâãîðîä)
Ðàäèî «Ïðèâîëæüå»
Ðàäèî «Ìàÿê» (Í. Íîâãîðîä)
Ðóññêîå ðàäèî (Í. Íîâãîðîä)

Ïåñíÿ Íåáî â àëìàçàõ ñòàíîâèòñÿ øëÿãåðîì â Ðîññèè, íà Óêðàèíå,
Ìîëäîâå è ò. ä.

1999-2003 ãîä Êîðñàð àêòèâíî âûñòóïàåò â êëóáàõ Ìîñêâû, ó÷àñòâóåò â
òåëåðàäèîïðîãðàììàõ:

«Ðîäèî-101»(Ê. Êàëüÿí),

“ÌóçÒ» (Ä. Øèðîêîâ – Òèõèå ïåñíè),

Äâàæäû â 2000 è 2001 ãîäó ó÷àñòâóåì â ïðîãðàììå Äàðüÿë Ò (Ê.
Êàëüÿí),

Ðàäèî Øàíñîí (Êñåíèÿ Ñòðèæ),

Ñòàíîâèìñÿ ïîáåäèòåëÿìè ðåãèîíàëüíîãî ýòàïà ìóçûêàëüíûõ ìàðàôîíîâ:

“Sprite – Æàæäà óñïåõà” (2001ãîä.),

“Êëèíñêîå-ïðîäâèæåíèå”(2002 ãîä.).

 ýòî æå âðåìÿ ïîÿâëÿþòñÿ åùå äâà àëüáîìà

“Êîðàáëè” (2002ãîä.),

«Ìàÿòíèê» (2003 ãîä.).

 ÿíâàðå 2008 ãîäà íà ñòóäèè Ñàëàì (ã. Òâåðü) çàïèñûâàåì ñèíãë
“Êàëèíà”, êîòîðûé ïî ñâîäêàì tophit ðîòèðóåòñÿ â 80 ãîðîäàõ Ðîññèè è
çàðóáåæüÿ.

À ãðóïïà Êîðñàð, ïî èòîãàì Èíòåðíåò ãîëîñîâàíèÿ ìóçûêàëüíîãî
êîíêóðñà «ìóçûêà íàøåãî ãîðîäà» (Ìåãàôîí), âîøëà â äåñÿòêó ëó÷øèõ
ãðóïï Í. Íîâãîðîäà è îáëàñòè.

Óçíàòü î íàñ è ïîñëóøàòü ìóçûêàëüíûå íîâèíêè ìîæíî çäåñü:

https://vkontakte.ru/club2260536

https://www.gurin.nnov.ru/

Ìû ó÷àñòâîâàëè â êîíöåðòàõ íà îòêðûòèè

ò. ö. «Ôàíòàñòèêà»
ò. ö. «Ãàãàðèíñêèé»

Äåíü ãîðîäà â ãîðîäàõ:

Ìîñêâà (9 ìàÿ Ïîêëîííàÿ ãîðà)
Íèæíèé Íîâãîðîä, (ïë. Ìèíèíà, Ñîðìîâî)
Òâåðü
Äçåðæèíñê (ñòàäèîí Õèìèê)
Ñàðîâ
Ãîðîä Áîð. (ãîðîäñêîé ñòàäèîí)
Àðçàìàñ (ãîðîäñêîé ñòàäèîí)
Ãîðîäà Ãîðîäåö, Ïåðâîìàéñê, Øàòêè.

Ñ÷èòàþ ñâîè íàâûêè äîâîëüíî ïðîôåññèîíàëüíûìè â ñôåðå êëóáíûõ
âûñòóïëåíèé è ïðàçäíè÷íûõ êîðïîðàòèâîâ. Îïûò ðàáîòû -13 ëåò. Ñîòíè
æèâûõ âûñòóïëåíèé, â òîì ÷èñëå è íà îòêðûòûõ ïëîùàäêàõ.

Ãðóïïà «Ïîëüçà».

“Pol’ZA smail band” – îòíîñèòåëüíî ìîëîäàÿ ãðóïïà, åé 3,5 ãîäà. Îòêóäà
ïîÿâèëîñü æåëàíèå ñîçäàòü íîâóþ rock’n’roll-íóþ ãðóïïó?

Íà÷íåì ñ òîãî, ÷òî Ïîëüçà, ýòî íåîáû÷íûé êàâåð-ïðîåêò. Ïðåäñòàâüòå
ñåáå àíñàìáëü íàðîäíûõ èíñòðóìåíòîâ (áàëàëàéêà, àêêîðäåîí, ãèòàðà,
áàñ, óäàðíûå, êîòîðûå ïûòàþòñÿ èãðàòü ðîê-í-ðîëë) ß äàâíî õîòåë
ïîèãðàòü ìèëûå ñåðäöó ïåñíè, ìíå î÷åíü íðàâèëèñü ïåñíè èç ìîåãî
ïèîíåðñêîãî äåòñòâà. Øëÿãåðû ìóëüòôèëüìîâ è êèíî, äâîðîâûå ïåñíè,
òî, ÷òî ñåé÷àñ íàçûâàþò alco-jazz.  Äçåðæèíñêå ðàíüøå â êàæäîì
äâîðå ïåëè ïåñíè ïîä ãèòàðó, ïî ïðàçäíèêàì ãàðìîøêà ñëûøàëàñü. Ëþäè
êàê-òî äðóæíåå æèëè. Êîðñàð, ïëîõî èëè õîðîøî óæå áûë
ñàìîñòîÿòåëüíûì ïðîåêòîì, è åõàë ïî ñâîåé ëûæíå. Ëþäè íà êîíöåðòû
ïî-ïðåæíåìó õîäÿò, õîòÿ íè÷åãî íîâîãî, ÿ, ïî ñóòè, íå ïîåì óæå ëåò
7. È ñíà÷àëà ÿ çàäóìàë Ïîëüçó êàê ãðóïïó, êîòîðàÿ ïîìîæåò çàðàáîòàòü
äåíüãè íà êîðïîðàòèâàõ. Íî òóò áàõíóë î÷åðåäíîé ôèíàíñîâûé êðèçèñ,
ïðîøó çàìåòèòü óæå íå ïåðâûé çà íàøó èñòîðèþ, è êîðïîðàòèâû, êàê
æàíð ïðàêòè÷åñêè èñ÷åçëè. Ñåé÷àñ ó «Ïîëüçà», ýòî äîâîëüíî óñïåøíûé
êàâåð-ïðîåêò, è â ñåçîí ìû ÷àñòî êîíöåðòèðóåì ïî 3-4 êëóáàì ÍèÍî.
Ñòóäåí÷åñòâî ðåçâî îòïëÿñûâàåò ïîä ìåëîäèè 20-40 ëåòíåé äàâíîñòè.
Èíîãäà ýòî çâó÷èò êàê äèêñèëåíä, íî ÷àùå êàê ðîê-í-ðîëëüíûé áåíä,
ãäå ïàðòèþ ãèòàðû çàìåíÿåò âèðòóîçíûé áàëàëàå÷íèê. Êñòàòè, âñå
ìóçûêàíòû, ïîæàëóé, êðîìå ìåíÿ ó÷èëèñü â Íèæåãîðîäñêîé
êîíñåðâàòîðèè.

Три гитары

— Ты всегда балансировал между эстрадой, рок-музыкой и тем, что называют шансон. Что тебе ближе?

— Ой, я и к року, и к шансону нормально отношусь. Лишь бы песня была хорошая. Впрочем, люблю и регги, и блюз, и рок-н-ролл, хотя в чистом виде их не играю. Лавирую между. Считаю, что на заре нового века надо мыслить «ширше» и смешивать все существующие направления. Но я точно не рок-музыкант, скорее — лирик. В большинстве своем сочиняю любовные баллады да музыкально-сатирические фельетоны на злобу дня. К шансону я не слишком тяготею, хотя у меня есть несколько песен этом духе, и то только потому, что иначе их написать было нельзя.

— Ты ведь из Дзержинска? Расскажи, в какой среде ты вырос.

— Какая среда в восьмидесятых была в Дзержинске? Советская пролетарская. Родители на работе постоянно, отец — юрист на заводе, мать — заведующая детского сада. Я занимался, чем хотел, в основном слонялся без дела. До седьмого класса был «хорошистом», потом съехал на тройки. Какие игры во дворе — прятки, футбол или хоккей. Макулатуру и металлолом собирал, в пионерлагере на барабане играл.

…Удивительно, что в пионерлагере Женя играл на барабанах. А ведь еще во втором классе мама записала его в музыкальную школу по классу гитары, причем по его же просьбе. Тогда же была приобретена за семь трудовых родительских рублей гитара, которая, правда, оказалась сувенирной и не предназначалась для виртуозной игры. В четвертом классе была куп­лена уже гитара настоящая. В музыкальное училище Гурин поступил после армии, и, по его словам, только из-за того, что очень не хотелось работать на заводе, к тому же было желание удрать из родительского дома. Зачислили на академическое вокальное отделение.

— Так значит, у тебя поставленный голос…

— Только заниматься академическим вокалом мне очень быстро надоело, я уже мечтал о большой сцене.

— А была ли у тебя работа, о которой вспоминать не хочется? Необязательно связанная с музыкой…

— В любой работе есть плюсы и минусы. Работа музыкантом — не исключение. Приходилось участвовать в самых разных отвратительных концертах. Когда, например, под вечер заказчики напиваются и прямо у сцены затевают драку. Или, что еще хуже, начинают заказывать одну и ту же песню, причем раз по пять, был такой случай. Какой бы красоты ни было произведение, начинаешь его тихо ненавидеть, потом презираешь заказчиков, а то и себя. И где-то на четвертый бис никаких денег уже не надо, ты готов вернуть свой гонорар, чтобы только больше не петь этим людям и поскорее убраться оттуда. Отчего-то на корпоративах люди полагают, что если они заплатили, то могут выжимть нас, как котят. Но знали бы они, как трудно петь на концерте больше полутора часов! Думаю, они сами не выдержали бы и двадцати минут. А был случай, когда один посетитель после концерта, видимо, в знак благодарности, сломал мне гитару и спокойно удалился, кстати, как раз в день моего рождения. Еще мне не нравится петь в прокуренных клубах. При этом я все равно свою работу очень люблю.

— Насколько я помню — ты перед концертом просишь, чтобы не курили…

— Да, каждый раз прошу, но добрая половина публики так и продолжает курить. Я их не осуждаю, я сам курил много лет. Во всем виноваты хозяева этих кафе и клубов, они ради выручки готовы на все. А ведь есть закон о запрете курения в общественных местах.

О любви и переходах метро

…Первые музыкальные университеты Гурина проходили в переходах метро. Его сталкером в этом экстремальном мире стал уличный саксофонист Сергей Токарев. Стоял 92-й год, и Токарев слыл у торгашей, наперсточников и мелкой шпаны настоящей звездой. Репертуар ограничивался десятком песен: «Мурка», «Таганка», «Гоп-стоп». Эти песни Гурин знал с детства, и поэтому дуэт быстро начал завоевывать популярность. Выступали на Московском вокзале — прямо около пригородных касс. А в переходы метро перебирались с наступлением холодов.

— Чего там только не случалось… Однажды подвыпивший тренер молодежной сборной России по гимнастике отстал от поезда и на целую неделю превратился в нашего слушателя. Шпана и карманники перед нами хвалились своими трофеями, добытыми в транспорте или тут же в переходе. Случались трогательные встречи и романы под нашу музыку. Конечно, ресторанных гонораров мы там не видели, но когда везло, поднимали в день до семидесяти рублей, а это была моя месячная стипендия. Иногда мы играли в кафе или просто на Покровке. Лихое время было.

— Милиция в ту пору уличных музыкантов гоняла?

— Гоняли, конечно. Токарев был у нас главным по связям с общественностью, он с ними и общался, я в разговоры не вникал. Сейчас же даже с Покровки стали гонять музыкантов, требуют, чтобы регистрировались как ИП. Бред полнейший, конечно. В нормальных городах даже проводятся конкурсы среди уличных музыкантов.

— В своей самой известной песне ты поешь о том, что твоего лирического героя «повязали менты». А сам ты попадал в милицию?

— Давно уже меня не забирали, хотя в девяностых это случалось. Но только по мелочам разным, до выяснения личности или в вытрезвитель. Вечером заберут — утром отпустят. Вообще не люблю я с ними связываться.

— Нередко музыканты уверяют, что периоды творческих удач связаны с их любовными увлечениями. Одна любовь — этакие песни, сменилась подруга или жена — и репертуар уже другой… А у тебя как?

— Да, если по уши влюбишься, значит, вскоре жди новых песен. Все творчество связано с любовью, неважно, счастливая она или нет. Любовь — это работа души. У меня были периоды более удачные в смысле творчества, были годы молчания. Но все пляшет от любви, абсолютно все. В этом состоянии мозг настраивается на определенную волну приема информации, правда, радиостанцию эту порой найти очень сложно.

— Какие поворотные моменты ты сам выделяешь в своем творчестве?

— Каждый альбом, — по сути, этап. Столько времени и энергии затрачиваю на написание песен, их запись, что о широкой и ровной дороге можно забыть. Я же некоторые песни вынашиваю годами, поэтому, наверное, они живут долго. Например, альбом «Корабли» я полностью спродюсировал — сочинил песни, нашел деньги, музыкантов, придумал оформление, сам выпустил, сам продавал, а еще хлопотал, чтобы песни крутили на радио. Да и со всеми остальными работами то же самое. Мне, конечно, очень помогает сейчас Юра Долотов. Аранжировки — его заслуга.

— Насколько я замечаю — ты обычно не сколачиваешь новую группу, а работаешь уже со сложившейся командой.

— Не совсем так. Группа «Корсар» до меня играла инструментальную музыку, я в середине девяностых видел их в Дзержинске. Они мне понравились, и я уже тогда подумывал о том, чтобы они играли мои песни. Чудесным образом через три года мы познакомились и стали называться «Евгений Гурин и группа «Корсар». Играем до сих пор. А с группой «Польза» все получилось вообще удивительно. Я сидел в машине на Черном пруду и ел мороженое. Смотрю, бредут трое взмыленных музыкантов с огромной бас-балалайкой. Я тут же стал мечтать, вот бы они стали моей новой группой и мы бы играли песни нашего детства. Я подъехал к ним, познакомился. И выбранный мной репертуар пришелся им ко двору.

В городе сомнений

— Какой группе ты смертельно завидовал?

— Зависть испытывал, конечно, и испытываю ее вновь и вновь, особенно, когда вижу, что кто-то играет так, как мне никогда не сыграть. При этом я считаю себя не очень завистливым человеком, просто в последнее время очень сложно простить кому-то больший успех или удачу. Вроде все то же самое, но некто зарабатывает за концерт двести тысяч рублей, а я не могу продать свое выступление и за десятку. Я страшно завидовал Чижу и Кристовским, когда они взлетели. Правда, надо сказать, что с не меньшим энтузиазмом я и ожидал их успеха. Я был знаком со звездным репертуаром братьев Кристовских примерно за полтора года до их взлета, верил в их проект, и все получилось. Но жаль, опять не у меня. Представления не имею, как оседлать этот шоу-бизнес.

— Если бы тебе предоставили возможность составить некую аккомпанирующую группу dream team. Кто бы в нее вошел?

— Мои любимые музыканты сейчас ­играют в Москве. Мне нравится басист Геннадий Ульянов, на роль гитариста с удовольствием приглашу Мишу Русина. На клавишах и аккордеоне меня вполне устраивает мой соратник Долотов. Вот барабанщика переманил бы из «Хоронько-бэнд».

— Рассматриваешь ли ты политику или социальную проблематику в качестве тем для песен?

— Конечно. У меня даже есть песни, которые я побаиваюсь петь со сцены, потому что могут и забрать…

Дорогая отчизна, дорогая страна,
Ты мне мачеха в жизни, а я — сын без родства.
Задушили налоги и лютуют менты,
Не даете народу поднять головы…

Или:

Я здесь, я живой, смотрите,
В доме моем есть и хлеб, и вода,
Но нет ни семьи, ни дома.
Пытаюсь найти в искусстве себя
И продаюсь по нотам…

Полно черновиков. Видимо, надо создавать новый электронный проект, чтобы говорить с молодежью на одном языке. Мысли о нем меня посещают уже лет пять. Пока же мы с Юрием Долотовым записываем новый альбом, но там только лирика.

— Существует ли, по-твоему, в Нижнем особый музыкальный дух, специфическая атмосфера?

— Есть аура, и дух есть. Один мой знакомый врач говорил, что Нижний очень груб и ленив. Темп жизни здесь размерен до полного равнодушия. Мой друг объяснял это наличием двух рек, инь и янь. Причем эта двойственность присуща очень многому в этом городе. Например, нижняя и верхняя части города. Два хозяина никогда не договорятся между собой, возможно, поэтому Нижний — город сомнений. Вскоре мой друг уехал в Ростов, а я все живу здесь. Видимо, я так же ленив, как и мой город…