Инвестирование в пользу третьего лица
По мнению одного из экспертов «АГ», действующее законодательство не запрещает конструировать инвестиционный контракт таким образом, чтобы отношения его сторон строились по модели простого товарищества, а часть созданного имущества передавалась третьему лицу. Второй напомнил, что ранее ВС уже указывал на необходимость учета при решении вопросов в отношении возводимых объектов интересов третьих лиц. Третья заключила, что позиция Суда имеет значение для формирования последующей судебной практики.
Верховный Суд вынес Определение № 305-ЭС19-27017 по спору о разделе долей в праве собственности на недостроенный торговый центр между сторонами инвестиционного контракта и бывшим арендатором земельного участка, чей магазин должен был быть снесен для строительства торгового комплекса.
На месте магазина стали возводить торговый комплекс
В 1998 г. Московский земельный комитет предоставил в аренду обществу «Веснянка» земельный участок под собственный магазин арендатора сроком на один год, впоследствии договор был продлен на неопределенный срок. В 2000 г. арендодатель уведомил общество о прекращении арендных отношений на основании постановления Правительства г. Москвы от 18 апреля 2000 г. № 292 об упорядочении рыночной торговли в столице и предложил освободить земельный участок.
В дальнейшем ООО «Альянс-Сити» стало возводить на участке торговый комплекс в соответствии с инвестиционным контрактом, заключенным с московскими властями. В п. 2.3 контракта значилось, что на момент его заключения объект не был свободен от текущих имущественных обязательств и подлежал освобождению от принадлежащих обществу «Веснянка» помещений за счет средств инвестора. В п. 3.1 и 3.2 контракта предусматривалось, что в качестве компенсации за уничтожение объекта, принадлежащего «Веснянке», в связи со строительством нового здания оно получит недвижимое имущество общей площадью 289,2 кв. м в многоэтажном гараже-стоянке с торговым комплексом из торговых площадей данного объекта.
Впоследствии «Альянс-Сити» уступил свои права и обязанности по инвестиционному контракту ООО «Стройтехинвест», с которым Департамент земельных ресурсов г. Москвы в 2007 г. заключил договор аренды участка. Спустя семь лет «Стройтехинвест» был признан банкротом, строительство торгового комплекса было приостановлено, на объект незавершенного строительства был оформлен кадастровый номер.
Суды не признали право бывшего владельца магазина на долю в недострое
Далее общество-банкрот обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском к Правительству Москвы о признании права собственности на долю в объекте незавершенного строительства по инвестиционному контракту со степенью готовности объекта 70% в размере 21 совокупной доли на общую торговую площадь и сопутствующие территории. Впоследствии суд заменил истца на ООО «Стройсибирь».
В свою очередь Правительство г. Москвы предъявило встречный иск, требуя признать за ним право собственности на ряд спорных помещений. Общество «Веснянка» также обратилось в суд с требованием признать за ним право собственности на долю в размере 289 кв. м.
Суды трех инстанций удовлетворили иск «Стройсибири» и встречный иск московского правительства в полном объеме. При этом в удовлетворении требований общества «Веснянка» было отказано. Суды исходили из того, что условия контракта не содержат положений о праве общества на предоставление ему торговых площадей и предусматривают распределение долей только между сторонами контракта, каковой третье лицо не является.
Суды также сочли, что предусмотренные контрактом условия о выделении обществу «Веснянка» торговых площадей нельзя расценивать как участие общества в реализации и создании инвестиционного объекта под предлогом того, что это противоречит как правовой природе самого контракта, так и положениям гражданского законодательства. Они добавили, что само по себе упоминание в соглашении двух сторон третьего лица не может являться основанием для возникновения какого-либо права у последнего.
В этой связи общество «Веснянка» обратилось в Верховный Суд с кассационной жалобой, в которой сослалось на нарушение норм материального права.
ВС вернул дело на новое рассмотрение
После изучения материалов дела № А40-71817/2016 Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ отметила, что выводы нижестоящих инстанций были сделаны без учета ст. 430 Гражданского кодекса. Согласно ей договором в пользу третьего лица признается договор, в котором стороны установили, что должник обязан произвести исполнение не кредитору, а указанному или не указанному в договоре третьему лицу, имеющему право требовать от должника исполнения обязательства в свою пользу.
Как пояснил Суд, стороны инвестиционного контракта прямо предусмотрели, что в качестве компенсации за уничтожение принадлежащего объекта недвижимости «Веснянка» получит помещения в возводимом комплексе. При таких обстоятельствах судам следовало разрешить вопрос о квалификации контракта в соответствующей части в качестве договора в пользу третьего лица с учетом ст. 431 ГК РФ о толковании условий договора. Им также нужно было оценить условия контракта о праве требования общества «Веснянка» на предоставление соответствующих площадей в собственность и соответствующие обязанности сторон контракта.
«Однако, как следует из материалов дела, фактически, выделяя доли в объекте незавершенного строительства и признавая право собственности истца и ответчика на них, суды окончательно распределили между сторонами более недействующей сделки полученные в результате площади в объекте, созданном в процессе ее исполнения, без учета положений п. 3.2 контракта о том, что при окончательном разделе возведенных площадей из числа распределяемых площадей исключается площадь, принадлежащая на праве собственности обществу “Веснянка” (289,2 кв. м)», – отмечено в определении.
Таким образом, заключил ВС, суды фактически признали право собственности общества «Стройсибирь» и Правительства г. Москвы на площади, возможность передачи которых в собственность указанных лиц не предусмотрена инвестиционным контрактом в противоречие положений ст. 430 ГК РФ.
Верховный Суд добавил, что нижестоящим инстанциями следовало оценить доводы общества заявителя и определить, из какого правоотношения возник спор и какие нормы права применяются при разрешении дела. Однако они сочли, что надлежащим способом защиты прав общества «Веснянка» является предъявление его требований в деле о банкротстве общества «Стройтехинвест» как неденежных требований имущественного характера, возникших до возбуждения дела о банкротстве. При этом «Веснянка» указывала, что все права и обязанности инвестора по контракту уступлены в пользу общества «Стройсибирь» по договору уступки прав (цессии), в соответствии с которым к нему перешли все права и обязанности инвестора, в том числе в отношении общества «Веснянка». «Договор уступки прав не содержит каких-либо изъятий, связанных с порядком удовлетворения прав требования общества “Веснянка”», – подчеркнул ВС.
Судебная коллегия также не согласилась с выводами судов об отсутствии у инвестора каких-либо обязательств перед обществом «Веснянка» ввиду утраты принадлежащего ему имущества по обстоятельствам, не зависящим от сторон контракта, со ссылкой на установленные обстоятельства в рамках дела № А40-60688/2010. Как следует из решения АС г. Москвы по этому делу, принадлежащий обществу «Веснянка» объект недвижимости был уничтожен неизвестными лицами путем поджога, по факту которого было возбуждено уголовное дело, а общество «Веснянка» признано потерпевшим, заявившим соответствующий гражданский иск.
«Вместе с тем контракт с условиями сноса принадлежащего обществу “Веснянка” объекта был заключен ранее факта поджога, который по существу не изменил его правовую судьбу, не повлиял на права и обязанности сторон и третьего лица, а также на исполнение контракта. Как отмечало общество “Веснянка”, фактический снос поврежденных при пожаре конструкций был впоследствии осуществлен привлеченными обществом “Стройтехинвест” подрядными организациями, строительство объекта без демонтажа данных конструкций не представлялось возможным. Между тем данные обстоятельства не были предметом исследования судов, равно как и доводы общества “Веснянка” о том, что условия контракта не ставят необходимость осуществления предоставления в пользу общества от каких-либо действий сторон контракта», – указал Верховный Суд, отменив судебные акты нижестоящих инстанций и вернув дело на новое рассмотрение в АС г. Москвы.
Эксперты «АГ» прокомментировали выводы Суда
Адвокат практики разрешения споров юридической фирмы «Инфралекс» Михаил Гусев пояснил, что сложность рассматриваемой Судебной коллегией ситуации заключается в том, что в инвестиционном контракте было предусмотрено право третьего лица, не являющегося стороной инвестиционного контракта, на часть площадей в возводимом объекте.
Читайте также
Пределы диспозитивности
Верховный Суд РФ разъяснил судам, как применять общие положения ГК РФ об обязательствах
22 Ноября 2016
«Верховный Суд, направляя дело на новое рассмотрение, посчитал, что нижестоящие суды необоснованно отказались принимать во внимание правопритязания третьего лица на спорный объект, поскольку в инвестиционном контракте прямо было предусмотрено распределение площадей в построенном объекте и в пользу данного третьего лица. Таким образом, ВС в силу ст. 430 ГК РФ квалифицировал спорный контракт в том числе как договор в пользу третьего лица. Позиция Судебной коллегии соответствует разъяснениям, которые содержатся в абз. 2 п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 ноября 2016 г. № 54, о возможности по договоренности сторон распространения обязательств должника на третье лицо», – отметил Михаил Гусев.
Он отметил, что Судебная коллегия в аналогичных спорах уже высказывалась по вопросу о притязаниях третьих лиц на объекты, реализуемые в рамках инвестиционных контрактов, подтверждая необходимость учета при решении вопросов в отношении возводимых объектов интересов третьих лиц, вопросы о правах которых разрешены таким инвестиционным контрактом (Определение от 5 августа 2019 г. № 305-ЭС19-5533 по делу № А40-51902/2017).
Ведущий юрист Содружества земельных юристов Павел Лобачев отметил, что действующее законодательство не запрещает конструировать инвестиционный контракт таким образом, чтобы отношения его сторон строились по модели простого товарищества и чтобы при этом при распределении долей в созданном имуществе часть его подлежала передаче третьему лицу, а примеры такого рода смешанных договоров можно найти в судебной практике.
Читайте также
Преимущественное право выкупа превалирует над распределением долей в помещении по инвестконтракту
ВС указал, что при решении вопроса о разделе помещений, реконструированных по инвестиционному контракту, должны оцениваться его условия и поведение сторон с точки зрения добросовестности, в том числе с учетом обязательств привлечь в качестве соинвесторов всех арендаторов
09 Августа 2019
«Такого рода условие о передаче имущества квалифицируется в качестве условия договора в пользу третьего лица (ст. 430 ГК РФ). При этом, поскольку контракт прекращен, возведенный в результате его исполнения объект незавершенного строительства поставлен на кадастровый учет и доли в праве на него уже зарегистрированы за отдельными лицами, представляется, что требование о признании права собственности на долю в недострое является надлежащим способом защиты, который позволяет распределить доли товарищей. Данный подход нашел отражение в судебной практике (см. например, Определение ВАС РФ от 19 апреля 2013 г. № ВАС-13594/12 по делу № А40-7229/12-53-66). С учетом изложенного следует признать, что при распределении долей в имуществе между товарищами является справедливым привлечение к такому распределению и того лица, которое вправе претендовать на долю наряду с указанными лицами в силу указания на это в договоре (в данном случае п. 3.1, 3.2 инвестиционного контракта)», – отметил эксперт. Павел Лобачев добавил, что при этом не имеет правового значения довод о том, что имущество, ранее принадлежавшее ООО «Веснянка», сгорело, поскольку данное обстоятельство, как установлено судом, на исполнение инвестиционного контракта не повлияло.
Старший юрист практики по недвижимости и инвестициям АБ «Качкин и Партнеры» Вероника Перфильева отметила, что определение ВС имеет значение для формирования последующей судебной практики. «В рассматриваемом деле Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ указала на возможность признания права собственности на результат инвестиционной деятельности за лицом, не являющимся стороной инвестиционного контракта и фактически не участвовавшем в реализации инвестиционного проекта», – подчеркнула она.
Окончание. Начало: Вклад в пользу третьего лица. “Скользкие” вопросы
Представим ситуацию: физическое лицо А заключает договор банковского вклада в рублях России в пользу физического лица – Т на срок один год с ежемесячной капитализацией процентов, начисленных по ставке 14% годовых за каждый месяц нахождения денежных средств во вкладе. Действующая ставка рефинансирования Банка России – 13% годовых.
Как известно из ст. 224 Налогового кодекса Российской Федерации (НК РФ), процентные доходы по вкладам в банках в части превышения суммы, рассчитанной исходя из действующей ставки рефинансирования Центрального банка Российской Федерации (ЦБ РФ), в течение периода, за который начислены проценты, по рублевым вкладам (за исключением срочных пенсионных вкладов, внесенных на срок не менее шести месяцев) и 9 процентов годовых по вкладам в иностранной валюте, облагаются налогом по ставке 35%.
Понятно, что в нашем случае при заданных условиях будут возникать процентные доходы по вкладу, превышающие сумму, рассчитанную исходя из действующей ставки рефинансирования ЦБ РФ, и эти доходы должны облагаться налогом по ставке 35%.
Возникает естественный вопрос, а чьи это доходы: лица А или лица Т?
Нетрудно догадаться, что могут быть три варианта ответа:
1) мы имеем дело с доходами лица А;
2) мы имеем дело с доходами лица Т;
3) пока лицо Т не приобретет права вкладчика с момента предъявления им к банку первого требования, основанного на этих правах, либо выражения им банку иным способом намерения воспользоваться такими правами, мы имеем дело с доходами лица А. После названного момента мы имеем дело с доходами лица Т.
Разумнее всего было бы считать, что верным является третий вариант ответа. В этом случае первые два варианта можно было бы представить как частные случаи. Первый вариант будет иметь место, если лицо Т не предъявит к банку требования, основанного на правах вкладчика, либо не выразит банку иным способом намерения воспользоваться такими правами. Второй вариант будет иметь место, когда лицо Т выразит банку намерение воспользоваться правами вкладчика и/или предъявит банку соответствующие требования, основанные на этих правах, до момента причисления к вкладу процентов начисленных за первый месяц.
Логика выбора третьего варианта обосновывается нормами ст. 842 ГК РФ. Действительно, пока лицо Т не приобрело права вкладчика, – а для этого ему нужно предъявить к банку первое требование, основанное на этих правах, либо выразить банку иным способом намерение воспользоваться такими правами, – его нельзя считать стороной договора банковского вклада. Раз лицо Т не является вкладчиком, то оно не может получать доходы по договору банковского вклада, а, следовательно, выступать налогоплательщиком с процентных доходов по вкладу в части превышения суммы, рассчитанной исходя из действующей ставки рефинансирования ЦБ РФ, в течение периода, за который начислены проценты. В этом случае налогоплательщиком выступает лицо А. Но как только лицо Т вступит в права вкладчика, оно также становится и налогоплательщиком, а лицо А должно утратить статус налогоплательщика в отношении рассматриваемых нами доходов.
Однако выбор третьего варианта ответа приводит нас к интересным выводам. Давайте представим, что А является юридическим лицом. И хотя обычно юридические лица открывают в пользу физических лиц вклады до востребования, однако ничто не запрещает им открывать в пользу физических лиц и срочные вклады. Так что мы можем рассмотреть интересующую нас ситуацию хотя бы чисто теоретически. На самом деле этот случай интересен и в практическом плане, как схема изменения условий уплаты налога.
Юридическое лицо, как известно, не является плательщиком налога на доходы физических лиц, поэтому применять ставку, предусмотренную ст. 224 НК РФ, неуместно. Согласно ст. 250 НК РФ доходы в виде процентов, полученных, в частности, по договорам банковского счета и банковского вклада относятся к внереализационным доходам организации. Основная налоговая ставка по налогу на прибыль организаций согласно ст. 284 НК РФ составляет 24% (мы не будем здесь рассматривать специальные налоговые режимы).
К тому же сумма налога по итогам налогового периода определяется налогоплательщиком самостоятельно, а не банком, который в случае с физическим лицом является налоговым агентом. То есть, получается, что в этом случае банк не вправе самостоятельно удерживать налог в части процентных доходов по вкладу, превышающих сумму, рассчитанную исходя из действующей ставки рефинансирования ЦБ РФ, поскольку пока лицо Т не вступило в права вкладчика, вкладчиком является юридическое лицо – организация А.
Если же банк начнет удерживать налог по ставке 35% с процентных доходов по вкладу, превышающих сумму, рассчитанную исходя из действующей ставки рефинансирования ЦБ РФ, то это будет выглядеть, как будто лицо Т уже предъявило банку первое требование, основанное на правах вкладчика, либо выразило банку иным способом намерение воспользоваться такими правами, что на самом деле не соответствует действительности. У банка нет никаких доказательств, что лицо Т вступило в права вкладчика.
Получается парадоксальная ситуация: вклад из номенклатуры вкладов для физических лиц «работает» в несвойственных ему условиях налогообложения для юридических лиц.
А что прикажете делать? Не принимать такие вклады, чтобы и голова не болела? Но это «страусиная» позиция.
Продолжим рассмотрение нашего случая и представим, что лицо Т, вступив в права вкладчика, через какое-то время досрочно расторгает договор банковского вклада. Это, как правило, ведет к пересчету процентов по вкладу по пониженной ставке, например, в соответствии со ставкой по вкладу до востребования. В этом случае «всплывут» излишне уплаченные суммы налога.
Возникает вопрос, кому вернуть излишне уплаченные суммы? Лицу Т, которое стало вкладчиком и несет все права и обязанности, вытекающие из договора банковского вклада, или лицу А, которое перестало быть таковым? Или же излишне уплаченные суммы должны быть возвращены в пропорции, которая зависит от того, сколько времени лицо А и лицо Т находились в правах вкладчика?
В результате действий лица Т, выражающихся в намерении воспользоваться правами вкладчика, происходит перемена лиц в обязательстве: вместо вносителя денежных средств – лица А, заключавшего договор банковского вклада, вкладчиком становится само лицо Т. Именно к нему переходит право требования к коммерческому банку, вытекающее из договора банковского вклада.
Согласно общему правилу, установленному ст. 384 ГК РФ, если иное не предусмотрено законом или договором, право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. В частности, к новому кредитору переходят права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие связанные с требованием права, в том числе право на неуплаченные проценты.
Исходя из этого, мы должны будем признать, что права вкладчика от лица А в полном объеме переходят к лицу Т, как только лицо Т выразит банку намерение воспользоваться правами вкладчика и/или предъявит банку соответствующие требования, основанные на этих правах, например, потребует выдать вклад или его часть, пополнит сумму вклада, оформит завещание на вклад или выдаст доверенность на право распоряжения вкладом и т.д. Из этого вытекает, что лицо А, утратив права вкладчика, теряет при этом и право на получение излишне уплаченных сумм налога.
Однако это рассуждение имеет определенный изъян по части возврата излишне уплаченных сумм налога. Дело в том, что согласно п.3 ст.2 ГК РФ к имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой, в том числе к налоговым и другим финансовым и административным отношениям, гражданское законодательство не применяется, если иное не предусмотрено законодательством.
Между тем нормы НК РФ, регулирующие вопросы зачета или возврата излишне уплаченных или излишне взысканных сумм, никаких отсылок к ГК РФ не содержат. Поэтому представляется допустимой и такая трактовка норм, связанных с возвратом излишне уплаченных сумм налога, – налог возвращается тому лицу, которое этот налог уплачивало, т.е. тому лицу, которое исполняло обязанности налогоплательщика согласно НК РФ в соответствующие налоговые (отчетные) периоды. В нашем случае это означает, что налоги, которые были уплачены лицом А до того момента, пока лицо Т не вступило в права вкладчика, возвращаются лицу А. А те налоги, которые были уплачены лицом Т после вступления его в права вкладчика, должны быть возвращены лицу Т.
Автор уже упоминал замечание, которое было сделано проверяющими из территориального управления Банка России, о том, что филиал не возвратил суммы налога по расторгнутым договорам банковского вклада в пользу третьего лица (дело было во время летнего банковского кризиса 2004 года – будь он неладен!). Вклады, по которым были сделаны замечания, открывались физическим лицом в пользу физического лица. И хотя филиалу удалось формально «отбиться» от сделанного замечания, но, тем не менее, обсуждаемый вопрос единодушного и однозначного разрешения среди работников филиала не нашел.
Формальная причина, по которой филиал «не принял» замечание территориального управления Банка России, достаточно элементарна. Дело в том, что согласно п.7 ст.78 НК РФ сумма излишне уплаченного налога подлежит возврату по письменному заявлению налогоплательщика. Аналогичную норму мы встречаем в п.1 ст. 231 НК РФ: «излишне удержанные налоговым агентом из дохода налогоплательщика суммы налога подлежат возврату налоговым агентом по представлении налогоплательщиком соответствующего заявления».
Между тем, ни от физического лица А, ни от физического лица Т при расторжении договора банковского вклада в пользу третьего лица никаких заявлений о возврате излишне уплаченных сумм налога не поступало (честно говоря, суммы эти были невелики).
Обратите внимание на следующий нюанс. Согласно общей норме п.2 ст.78 НК РФ зачет или возврат суммы излишне уплаченного налога производится, если иное не установлено настоящим НК РФ, налоговым органом по месту учета налогоплательщика без начисления процентов на эту сумму, если иное не установлено настоящей статьей. Однако приведенный выше п.1 ст.231 НК РФ содержит специальную норму, согласно которой излишне удержанные налоговым агентом из дохода налогоплательщика суммы налога подлежат возврату налоговым агентом (в нашем случае – банком).
Этот нюанс имеет значение, когда хотя бы одним из лиц А или Т является юридическое лицо, которое самостоятельно исчисляет и уплачивает налоги. Вот в этом случае интересно, как посмотрят на эту ситуацию налоговые органы. Воспримут ли они лицо А как налогоплательщика, несмотря на то, что это лицо утратило права вкладчика? Правда здесь есть другая проблема – лицо А может и не знать о том, что лицо Т, вступив в права вкладчика, досрочно расторгло договор банковского вклада и что образовались суммы излишне уплаченного налога.