Этика утилитаризма польза и добродетель

. Термин «утилитаризм» происходит от латинского «utilitas» – польза, выгода. Теория утилитаризма разработана в XIX в., основные ее представители – британские философы Д.Юм (1711-1776), И.Бентам (1748-1832) и Д.С.Милль (1806-1873), хотя многие взгляды, связываемые с этой теорией, сложились намного раньше. Основной принцип утилитаристских теорий – принцип учета результата, пользы (или вреда), то есть последствийконкретного действия. Именно это и есть сущность моральной оценки действия, а не следование при его выборе неким абстрактным, абсолютным или навязанным правилам. Иногда утилитаристские теории могут называть также телеологическими(от греч. telos – цель), поскольку определяющим элементом поступка или действия является его цель. При этом все, что относится к замыслам, намерениям, мотивам действующего лица, к тому, насколько оно руководствовалось моральными соображениями при выборе как цели, так и средств для ее достижения, остается на втором плане либо вовсе не принимается во внимание.

Позиции классического утилитаризма могут быть суммированы в ряде положений:

– действие считается правильным или неправильным не само по себе, но только по своим последствиям;

– благо или зло измеряется результатом, тем счастьем или несчастьем, к которому ведут действия (понятно, что правильными признаются действия, ведущие к наибольшему счастью);

– для человека важен как его личный интерес, так и интересы окружающих, поэтому правильными будут действия, которые ведут к наибольшему счастью большинства людей;

– нравственные чувства являются приобретенными, но они естественны, органичны природе человека, мораль при этом практична и деятельна, фактически тоже полезна.

Для позиции утилитаризма много резонов и оснований. Во-первых, весьма удобный способ выбран для оценки поступка, поскольку последствия легко увидеть, измерить, зафиксировать. Внешний наблюдатель видит их в качестве фактов много лучше, чем способен оценить побуждения, мотивы, о которых можно знать только со слов того, кто совершил поступок. Более того, и сам человек может ошибаться в истолковании мотивов собственного поведения, приписывать себе одни мотивы и скрывать от самого себя другие, о чем много говорит современная психология.

С точки зрения утилитаризма действие будет морально оправдано в той мере, в какой оно ведет к возрастанию некоторого внеморального блага, которое, таким образом, выступает в качестве критерия для моральной оценкидействия. Таким благом могут быть красота, здоровье, знание, удовольствие, наслаждение и т.п. Отсюда, кстати, понятно, почему деятельность в таких областях, как искусство, медицина, наука, производство и пр., хотя она и не направлена на решение собственно моральных проблем, оказывается морально значимой и подлежащей моральной оценке.

Какие же возражения возможны для вполне стройной и учитывающей, кажется, важнейшие факторы человеческого бытия концепции утилитаризма? Дело не только в том, что смысл термина «утилитаризм» нередко примитивизируется, и тогда говорят, что с утилитаристской точки зрения «цель оправдывает средства», а точнее – позитивные последствия позволяют оправдать даже безнравственные по своему замыслу действия, как «обеспечивающие наибольшее благо для наибольшего числа людей» хотя бы и ценой несчастья одного. Более принципиальными моментами является то, что в утилитаристской теории признается единственный этический принцип – принцип пользы: мы должны действовать таким образом, чтобы достичь наилучшего из возможных соотношений между позитивными и негативными последствиями нашего действия, либо – если последствия при любом варианте будут негативными – наименьшего суммарного вреда. То есть, наш выбор оправдан, если предложенное решение порождает больше блага, чем любое другое. Но польза, принесенная одному, как правило, сочетается с причинением вреда кому-то другому. Если же перейти к учету не только количественных параметров, или к решению практических проблем, то использование принципов утилитаризма еще более затруднительно. Так, в медицине, как разрешить вопрос о предпочтительном выполнении операции пациенту высоко статусному, заслуженному, но в возрасте или ребенку, только начинающему жить (конечно имеется в виду ситуация вынужденного выбора и ограниченных ресурсов)? Как здесь соотнести баланс пользы и вреда?

Справедливости ради, скажем, что этика утилитаризма продуктивна и широко используется для обоснования некоторых практических мероприятий. Так, проведение «калькуляции» хотя бы как прикидки, когда грубо оцениваются плюсы и минусы каждой из имеющихся альтернатив, имеет смысл при планировании крупномасштабных мероприятий в медицине, когда, например, решается вопрос о соотношении затрат и риска. Так внедряются широкомасштабные программы вакцинаций, обследований на выявление вирусоносительства или профилактические мероприятия. То есть логика утилитаристского рассуждения неизбежна при обосновании весьма ответственных и серьезных решений, затрагивающих интересы множества людей. Более того, многие способы подготовки таких решений, как, например, процедуры статистической оценки риска, появились благодаря исследованиям на базе утилитаризма.

Но много сложнее разрешить вопрос о неизбежном вреде. Если для счастья миллионов необходима гибель или боль одного или нескольких людей? Для последовательно проповедующего утилитаризм, вопрос решается легко, но так ли это, не будет ли такое рассуждение оправданием совершенно аморальных поступков? Вспомним знаменитое выражение о «слезинке ребенка», а в общественно-историческом масштабе именно жители нашей страны особенно хорошо знают, что стоит за уверениями о пользе для миллионов. И, главное, где граница между допустимой и недопустимой мерой зла, как их учитывать? Отметим, что именно по этому пункту наиболее очевидны расхождения этики утилитарной и этики принципов, последние не знают исключений.

Кроме того, еще одно соображение портит стройную картину утилитаристского подхода. Это вопрос о том, что считать пользой, благом. Действительно, то, что полезно для одного человека, вовсе необязательно будет полезным и для другого. Люди весьма разнятся в своих представлениях о добре и пользе. В связи с этим, было предложено понятие «внутреннего блага» или«внутренней пользы» – как такого блага, которое признается всеми, независимо от различий во мнениях и пристрастиях. Это внутреннее благо есть благо само по себе, а не просто средство для достижения какого-либо другого блага. Таким внутренним благом, например, может считаться здоровье или отсутствие боли; тогда внешним благом будут те действия, которые направлены на восстановление здоровья или облегчение боли. Среди теорий внутреннего блага, в свою очередь, различают теории последовательно гедонистические(гедонизм – этическая позиция, утверждающая, что высшим благом является удовольствие)и теории, учитывающие несколько различных критериев внутреннего блага (плюралистические). Казалось бы, в чем сложность, ведь так легко под удовольствием определить все то, что дает выгоду, преимущество и предотвращает боль. Но есть много случаев, когда люди действуют не во имя счастья или удовольствия, либо их действие во имя удовольствия противоречит иным видам блага. Если перед нами наркоман, которому хорошо в момент принятия психоактивных веществ, разрушающих его здоровье и личность, его жизнь, что следует поставить во главу угла при оценке его действий – его удовольствие или внешнюю оценку последствий? Если ученый, проводя исследование, использует собственное тело для поиска нового знания, получает благо для других и удовлетворение от сделанного открытия для себя, но пренебрегает собственными счастьем или здоровьем? Эти и многие другие примеры показывают недостаточность рассматриваемого подхода.

Предпринимались попытки некоторого пересмотра классического утилитаризма путем интеграции его с этикой правил. Безусловно, важно при оценке действий или их планировании учитывать их последствия. Понятно, что принцип пользы – в качестве универсального средства морального оценивания, может использоваться для оценки не только конкретных действий, но и общих правил. Отсюда выводим утилитаризм правил, который позволяет оценить общие правила, такие, как «не укради», «не лги» и т.п., и обосновать их через принцип пользы. Такая позиция использовалась одним из известных представителей медицинской этики XIX в. – американцем У.Хукером. Он полагал моральное правило значимым и ценным не само по себе, но потому, что следование ему может увеличивать общее благо. Например, для правила, требующего от врача всегда быть правдивым перед пациентом, рассуждения могут носить следующий характер. Добро, которого в немногих случаях можно достичь обманом, почти ничтожно в сравнении с тем злом, которое следует от него во многих случаях. Обман, даже если кажется полезным иногда для блага пациента, при систематическом использовании принесет неизмеримо более вреда, разрушив атмосферу доверия, необходимую для успешного излечения многих пациентов. Следовательно, правило правдивости находит свое обоснование через стремление к максимизации общего блага.

Конечно же, могут быть возражения и против этой позиции. Буквальное следование правилам часто невозможно, кроме того, утилитаризм позволяет оценивать и сами правила, оправдывая их пересмотр. Высшим критерием оценки является принцип пользы, поэтому если, скажем, эмпирическим путем, на основе изучения множества конкретных случаев, когда данное правило нарушалось, будет выяснено, что отказ от него не влечет серьезных негативных последствий для общей морали и, сверх того, позволяет максимизировать общее благо – в таком случае в глазах сторонника утилитаризма пересмотр правила будет вполне оправданным. Правила скорее просто подсказки, своего рода обобщения, выработанные предшествующим опытом людей и позволяющие им ориентироваться при принятии решений в конкретных ситуациях.

Источник

Когда мы совершаем свои поступки, подспудным мотивом является получение удовольствия. Это утверждали еще древние философы, на этой идее основана теория гедонизма. Особенно такое видно в ситуации. когда приходится выбирать из двух зол. Даже припертый к стене, человек старается поступить так, чтобы последствия его поступка принесли как можно меньше страдания ему самому и другим людям.

Стремление к счастью – естественно для человека. А счастья без удовольствия не бывает.

Эти идеи легли в основу этического направления, которое называется утилитаризмом. Его основоположники – англичане Джереми Бентам (1748-1832) и Джон Стюард Милль (1806-1873).

Джереми Бентам

Согласно Бентаму, вешать на людей ярлыки в смысле “плохой” или “хороший человек”, неправомерно. Все люди имеют свои индивидуальные интересы и совершают поступки, стремясь извлечь максимальную пользу из сложившейся ситуации. Эти поступки могут оцениваться с точки зрения морали не сами по себе, а исключительно исходя из тех последствий, к которым они привели. Если последствия привели к счастью большого числа людей и мало кому навредили – это был добрый поступок. Если привели к страданиям и несчастью – то злой.

Бентам считал, что любой человек думает прежде всего о собственном удовольствии. Такой эгоизм естественен. Однако люди, добиваясь счастья для себя, одновременно могут увеличивать и счастье других. Тогда это нравственно. А если они получают удовольствие, но от этого страдают другие, общественного счастья становится меньше, то это безнравственно.

Все фото из открытых источников в интернете

В концепции Бентама есть, как минимум, одно слабое звено – количественный подход. Кто подсчитает, скольким людям стало хорошо от вашего поступка? Больше ли их, чем тех, кому стало плохо? Потом ведь есть еще понятие последствий. Допустим, сейчас все счастливы от того, что вы сделали, но пройдет какое-то время, и окажется, что все стали несчастны от этого. Всем известно, чем устлана дорога в ад.

Этот недостаток количественного подхода попытался преодолеть Милль.

Джон Стюард Милль

Милль четко разделил удовольствия низшего и высшего порядка. Он считал, что высшие удовольствия неразрывно связаны с чувством собственного достоинства и благородства (что, в свою очередь, предполагает недопущение унижения других людей). Человек, умеющий переживать такие высшие удовольствия, отдает им предпочтение перед низшими. Поэтому и его поступки более нравственны. В их основе лежит не только чистый эгоизм, но и уважение к другим людям, учитывание их интересов, забота о них.

Большое внимание Милль уделял понятию справедливости. Он связывал его с наличием моральных прав, которые есть у всех людей. Но эти права распределены неравномерно, и справедливость как раз в том, чтобы уважать это неравенство. Например, мать имеет моральное право ругать своего ребенка за проступок в большей мере, чем, например, случайный прохожий.

Также Милль рассматривал в связи с полезностью поступков человека его совесть. Это чувство он считал основным мотивом истинно утилитарного поступка. То есть, он считал, что именно совесть заставляет людей совершать нравственные, читай – полезные людям, поступки.

И Бентам, и Милль связывали этику с правом, потому что и там, и там в основе лежат нормы, которые следует выполнять ради общественного блага. Но отличие моральных и правовых норм в том, что первые обоснованы совестью, а вторые законом.

Итак, действительно ли только полезный поступок морален? С точки зрения этики утилитаризма – несомненно и однозначно да.

Читайте еще на моем канале:

Мода как социальный феномен

Этика интернета

Источник

ЭтикаАпресян Рубен Грантович

Польза и добродетель

Проблема добродетели не могла не восприниматься Миллем особенно обостренно именно в связи с принципом пользы. Ведь согласно многим этическим учениям, добродетель — это то, что люди желают ради нее самой; добродетель считается самоцельной. Но в системе ценностей, претендующей на цельность и непротиворечивость, самоцельным может быть что-то одно. Если в качестве цели самой по себе берется польза, пусть и понятая как всеобщее благо, то добродетель должна быть понята как-то иначе. Это переосмысление добродетели и предпринимает Милль.

Характерно утилитаристское решение проблемы добродетели заключается в следующем. Хотя добродетель и может желаться ради нее самой, и ей принадлежит первое место среди благ, и она может восприниматься индивидом как благо само по себе, — она не является целью самой по себе, а лишь средством для ее достижения.

«Человек не имеет ни малейшего побуждения, ни малейшего желания быть добродетельным: добродетель возбуждает его желание только потому, что составляет средство получить наслаждение и, в особенности, устранить страдание…» (с. 148).

Добродетель ценна не сама по себе, а как средство для достижения счастья или как часть счастья.

Трактуя таким образом добродетель, Милль по сути дела развивал идеи, высказанные английским моралистом начала XVIII в. Б. Мандевилем, одним из первых европейских философских критиков общественных нравов. В отличие от Милля Мандевиль считал, что в основе морали лежит стремление человека к личному благу; дело же общества и мудрых правителей устроить так, чтобы корыстные устремления конкретных индивидов содействовали возрастанию общего блага. Стремление же собственно к добродетели, превращение добродетели в цель саму по себе, считал Мандевиль, — прямая дорога к упадку. Важная теоретическая проблема, которая стоит за этими рассуждениями, касается природы морали. Мораль — практична и деятельна, но не деятельностна: мораль представляет собой деятельное начало в человеке, но она не составляет особый вид деятельности и не сводится к каким-то конкретным, предметно определенным действиям. Есть деятельность плотника или политика, или писателя, или проповедника; и нет такой деятельности, которая по составу производимых действий может быть квалифицирована как моральная. Названные профессиональные или профессионально соотносимые и предметно определенные деятельности плотника, политика и т. д. имеют соответствующие, содержательно конкретные цели, они требуют определенных навыков и опыта, они предполагают адекватные целям средства и т. д. Добродетель не является целью такого рода; поэтому и добродетели не учат, а человек становится добродетельным благодаря полученному воспитанию и личным духовным усилиям по самосовершенствованию.

Характерно, что Милль, как и его предшественник Бентам, провозглашая общее благо как высший принцип нравственности, подчеркивает, и далее этот момент мы рассмотрим подробнее, что человек должен, имея в виду высший нравственный принцип, стремиться обеспечить хотя бы свое частное благо. Вполне в духе протестантской этики тем самым предполагается, что человек должен исполнить в первую очередь свое профессиональное и социальное предназначение; но исполнить его с чистыми руками, по совести — добродетельно.

Милль таким образом как бы подсказывает нам мысль о недопустимости смешения целей и ценностей. В практической деятельности следует ориентироваться на цели, сверяя их с ценностями, в том числе высшими. Делая же ценности целями, ничего, кроме урона, как себе, так и окружающим, нельзя нанести. Поэтому Милль и утверждает, что человек должен стремиться к добродетели как к тому, что помогает ему в осуществлении высшего принципа нравственности, но не как к цели самой по себе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Этика утилитаризма польза и добродетель

Похожие главы из других книг: