Работа в лесу на пользу

25–30 000 рублей

Мне 27 лет, я охраняю наш лес: сажаю деревья, слежу, чтобы люди не мусорили и ничего бы не подожгли — на эту тему провожу иногда консультации с местными. Еще я контролирую рабочих, что сажают новые деревья: приезжаю, смотрю, оставляю комментарии. На мне лежат частично обязанности лесничего и инженера по лесовосстановлению. Работаю в подмосковном филиале одной большой государственной конторы, тут со мной еще работает человек сто. Поэтому никакого чувства оторванности от людей нету — коллектив огромный, и все на связи. Одну даже в лес не пускают, всегда со мной кто-то едет.

Чтобы стать лесничим, нужно закончить высшее или среднее учебное заведение. Например, я начала работать в лесу на третьем курсе МГУ леса (это мытищинский филиал МГТУ имени Баумана, который среди прочего готовит специалистов для лесной промышлености). Мой куратор по курсу привил любовь к лесу. Потом меня повысили до инженера. Я собираюсь продолжать работать и дальше. Если будет повышение до какого-нибудь начальника отдела, то я не откажусь, но пока об этом не задумывалась. Вообще, моя работа мне нравится. Я с детства ходила в лес за грибами-ягодами — проводила там много времени. С бабушкой работали в саду и на грядках с капустой. Сейчас я тоже работаю в своем саду, и это важная часть моей жизни.

Пандемия не сильно отразилась на моей работе: этим летом я так же продолжала ездить в лес. Просто реже ходила в центральный офис, дезинфицировала руки на входе, с коллегами общалась удаленно. В лес я уезжала с большим удовольствием, особенно понимая, что там нет скоплений людей.

С утра приезжаю в контору, включаю компьютер. Вспоминаю, что вчера сделала, пишу об этом отчет — его отправляю в Мособллес. После разбираемся с начальником, чем будем заниматься дальше. Например, можем решить в лес поехать, а можем решить не ехать туда. Смысл наших поездок в лес в том, что в лесу мы встречаемся с лесниками или исполнителями работ, прорабами. Потом ходим с ними участки осматриваем — обговариваем, где что сделать лучше.

Например, если на участке сажают деревья, то смотрим, все ли на нем у нас идет по плану. На следующий день все повторяется: включаю компьютер, и решаем с начальником, чем займемся дальше. Летом у меня 80 % рабочего времени ненормировано. Но все же большая часть работы происходит в период с 08:00 до 17:00. Так продолжается до поздней осени. Стандартному графику мешают пожары или я могу сама пораньше утром приехать в лес, чтобы не жариться там днем. Еще иногда приходится ехать в какую-нибудь даль. Под моим контролем леса от МКАД и до самой Владимирской области — иногда отправляюсь туда смотреть участки, а это очень далеко и занимает целый день.

Зимой работы в лесу почти нет, график устаканивается, и работа идет в офисе — с девяти до шести. Летом действует особый пожарный режим. Потому что жара и много провоцирующих факторов — те же отдыхающие с кострами, спичками и сигаретами. Некоторые поджигают лес из любопытства — посмотреть, как будет гореть. Лесничие часто патрулируют территорию и иногда ловят нарушителей. Недавно лесничий устроил погоню за подростками, которые подожгли траву, догнал их, вызвал полицию. Подростки оказались несовершеннолетними, поэтому их родителей только могут оштрафовать. За последнее время в центре леса, что мы охраняем, возгорания случались по несколько раз и загорались сразу по несколько мест — это значит, что кто-то поджигал специально.

При пожаре нам звонят хоть среди ночи — и лесничему нужно первому быть на месте и зафиксировать, что горит, где горит и сколько загорелось. Он выезжает на место и вместе с диспетчером экстренной службы устанавливает место пожара, чтобы пожарные знали, куда им ехать. Еще важно выяснить, на чьей земле пожар, кого вызывать и какая нужна техника для тушения. Чей участок горит, те и едут тушить. Иногда вместе выезжаем и на месте разбираемся, чье горит, чтобы не терять время. О том, что горит лес, мы узнаем не только по звонку жителей, и до нас дошла цивилизация — у нас есть планшеты, навигаторы, квадрокоптеры, на вышках есть камеры, а над лесом летают самолеты с тепловизором. Например, используем квадрокоптеры, если труднодоступная территория и туда трудно доехать, но все же чаще выезжаем.

Когда мы патрулируем лес, то очень часто находим свалки, люди почему-то считают, что свой мусор могут вывозить пакетами, мешками, машинами и вываливать всякие кирпичи и доски на поляну. Свалка — это серьезно, если мы ее находим, то вместе с полицией будем составлять протокол об административном нарушении, и если отыщется виновник, то на него будет возложен штраф.

Мы знаем злачные места, где чаще всего мусорят люди: там мы убираем, а они все равно мусорят снова. Например, на какой-нибудь опушке. Но иногда свалку могут устроить и в неожиданном месте. Свалки мы считаем, занимаемся их учетом. Еще их приходится убирать. Мы делаем это сами или с местными жителями — стараемся подключать их к субботнику. Для уборки огромной свалки нужно уже через гостендер заказывать людей и спецтехнику. С главами поселений мы работаем тесно. Например, они иногда жалуются на дачников, кто траву жжет, и мы проводим с этими людьми профилактические беседы. Еще мы следим, чтобы дрова или траву люди не складировали, а то, мало ли, жара, загорится еще.

Живу я как нормальный человек — не в лесу, а в обычной девятиэтажной новостройке, от которой 5 километров до работы, но в лесу было бы экономнее, конечно. Получаю 25 тысяч в месяц, если со всеми надбавками и премиями, то может получиться и 30. Так трудно посчитать, сколько денег я трачу на все, потому что делю расходы со своим мужем, но примерно на еду я трачу около 10 тысяч. На ипотеку уходит тоже около 10 тысяч. Платим пополам с мужем 10 — он, 10 — я. Еще на коммуналку тысячи 2 уходит, 1,5–2 тысячи на всякие лекарства и предметы бытовой химии, 3 тысячи в месяц на одежду. Накоплений не делаем.