Спать на русской печке польза

Греть… или не греть?
Этот почти гамлетовский вопрос многие годы терзает умы
медицинских светил.
О целительных свойствах инфракрасного
излучения известно со времен глубокой древности – еще Гиппократ успешно
использовал тепловой способ лечения обморожений, ран и язв.
Во многих странах Европы и Азии, в том числе и в
России, целители при лечении прострелов и радикулитов, простудных заболеваний и
обморожений, при ушибах и кровоподтеках применяли мешочки с горячим песком или
солью, листы нагретого железа и разогретые звериные шкуры, горящие угли и т.д.
А в 1894 году Келлог ввел в терапию электрические
лампы накаливания, после чего инфракрасные лучи были с успехом применены при
заболеваниях лимфатической системы, суставов, грудной клетки (плевриты),
органов брюшной полости (энтериты, рези и т.п.), печени и желчного
пузыря.
Этими же лампами стали лечить невралгии, невриты,
миальгии, мышечную атрофию, кожные заболевания (фурункулы, карбункулы,
абсцессы, пиодермиты, импетиго, сикозы и т.д.), экземы, накожные сыпи (оспа,
рожа, скарлатина и т.д.), волчанку, келоиды и уродующие шрамы, травматические
повреждения: вывихи, переломы, мышечные контрактуры, остеиты, гидроартрозы,
артрозы).
Было доказано, что инфракрасные лучи оказывают одновременно болеутоляющее, антиспазматическое,
противовоспалительное, циркуляторное, стимулирующее и отвлекающее действие.
Применение ИК-лучей у обожженных больных
создает условия для удаления некроза и проведения ранней аутопластики, снижает
сроки лихорадки, выраженность анемии и гипопротеинемии, частоту осложнений,
предупреждает развитие внутрибольничной инфекции.
Уникальное изобретение наших предков –
русская печь.
В ней готовили еду, на ней спали, в
старину она нередко даже заменяла баню, поскольку размеры традиционной русской
печи были впечатлительны, в нее без труда мог залезть взрослый человек. Из печи
выгребали угли, а после того, как она в достаточной степени остывала, внутри ее
выстилали сеном, брали ушат с водой и мылись-парились в своё удовольствие.
Полезные свойства русской печи заключаются в том, что она изготавливается из
природного материала (кирпичи из обожженной глины). Её инфракрасное излучение
соответствует излучению человеческого организма, поэтому здоровое ровное тепло
разогретых глиняных кирпичей прогревало все тело, благоприятно воздействуя на
человеческий организм.
Русская печь была поистине настоящим источником жизненной силы, наиболее
комфортным местом в избе.
Недаром и в русском фольклоре ей отведено далеко не последнее место – вспомним,
что согласно русским былинам самый известный русский богатырь Илья Муромец
пролежал на печи до 33 лет, набираясь сил для своих легендарных подвигов.
Инфракрасное излучение или тепловое излучение – это вид распространения
тепла.
Это то же самое тепло, которое Вы чувствуете от горячей печки, солнца или от
батареи центрального отопления.
Оно не имеет ничего общего ни с
ультрафиолетовым излучением, ни с рентгеновским.
Абсолютно безопасно для
человека.
Более того, сейчас инфракрасное излучение нашло очень широкое распространение в
медицине (хирургия, стоматология, инфракрасные бани), что говорит не только о
его безвредности, но и о полезном действии на организм.
Источник
Цитата сообщения Марина_Ушакова
Русская печка
У каждого народа есть свой национальный очаг, который отражает традиционный уклад жизни, особенности национальной кухни. И русская кухня тут вне всякой конкуренции. Ни одна кухня мира не имеет ничего подобного и даже похожего на нашу русскую печь.
Русская печь – это одна из старейших традиций нашего народа. Ученые утверждают, что возраст русской печки – что-то около четырех тысяч лет. Вы только вдумайтесь в это число. Я специально акцентирую ваше внимание на цифре – это для тех, кто утверждает, что у русской кухни нет традиций. Возможно, что наши предки использовали печь исключительно для того, чтобы валенки сушить.
РУССКАЯ ПЕЧЬ
Безусловно, внешний вид той самой исконной печи отличался от того, что мы могли видеть воочию. Известно, что ещё в 10-11 веках наши предки преимущественно использовали глинобитные сводчатые печи, которые, по обычаю, располагали в одном из углов полуземлянки или в углу деревянного срубного дома. Ставились такие русские печи на опечье, которое представляло собой четыре столба, которые врывались в землю вертикально. На этом основании из досок сооружали свод, а затем огораживали этот свод деревянной внешней опалубкой. Опалубку плотно набивали глиной, которую предварительно смачивали водой. Затем, эту глину основательно утаптывали ногами. Получалось что-то похожее на большой глиняный холм. Когда все было готово, деревянную опалубку и доски свода убирали, и сразу же в печи разводили огонь. Получался очень крепкий и надежный очаг.
Естественно, что труб эти русские печи не имели. Топились такие печи «по-черному», то есть дым выходил в избу, а затем, из избы, через окно или через дверь дым уходил на улицу. Окна в избах если и были, то были очень маленькие. Частенько, для того, чтобы сохранить тепло, окон в избе вообще не делали. Изба, где печка топилась «по-чёрному», называлась курной. Трубы у русской печи начали появляться в 13-14 веке. А уже в 14-16 веках основная масса горожан проживала в «белых» избах и печь приняла современный, если так можно сказать, облик. Деревенские жители продолжали жить в курных избах.
Со временем русская печь становилась сложнее и функциональнее. Кроме основания печи – опечья, появилось подпечье, в котором хранились ухваты, цапальники для разнообразных сковородок и кочерги. Над подпечьем из кирпича клали под или подошву печи. Над подом располагался свод, а перед сводом – шесток с загнеткой. Шесток служил для того, чтобы на него ставить горшок перед тем, как этот горшок подхватывали ухватом и отправляли в печь. Загнетка прикрывала устье печи для того, чтобы горячий воздух не выходил в избу.
Кроме того, на шестке оставляли горшки со щами, кашами и другими кушаньями для того, чтобы пища упревала. Использовали шесток и для жарки разнообразных продуктов. Печная труба располагалась над шестком. Появилась у русской печи и лежанка, которая устраивалась за печкой в виде низкого выступа.
При всем своем удобстве описанная выше конструкция имела и недостатки: летом, во время приготовления пищи и при печении хлеба в избе становилось не просто жарко, а невыносимо жарко. Этот недостаток устранили в 18 веке путем превращения подпечья в летнюю печь. Устье подпечья поворачивали в сторону противоположную той, в которую смотрело основное устье, что позволяло топить печь с двух сторон. Летнюю нижнюю печь топили в жаркое время года, а верхнюю – с наступлением холодов. В перекрытии печи, которое разделяло нижнее и верхнее отделения печи, устраивались воздушные каналы, которые в жару не позволяли печи перегреваться, а в холода способствовали сохранению тепла.
Что касается размеров и отделки печи, то это зависело от достатка и художественного вкуса хозяина. В крестьянских избах печь белили и наносили на её поверхность разнообразные узоры и рисунки. А уж зажиточные горожане и купечество могли позволить себе украсить печь изразцами самого разного цвета. Частенько на изразцах писали народные пословицы и изречения.
Что ещё можно сказать о русской печи, так это то, что печь традиционно применялась не только для приготовления пищи. Печь обогревала жилище, в ней варили, пекли, жарили, сушили овощи и фрукты, а также одежду. На ней, в конце концов, спали. Справедливости ради необходимо сказать, что спали на печи только старики и дети. Взрослые члены семьи до самых крещенских морозов почивали в сенях.
А ещё в русской печке мылись и не просто мылись, а мылись и парились. Сегодня в это сложно поверить, но это исторический факт. Вполне возможно, что это далеко не все профессии русской печи – сегодня сложно восстановить все возможности этого центра патриархального русского быта.
И вместе с тем, основным назначением печи всегда было приготовление разнообразной пищи. Специалисты утверждают, что современные электрические, газовые и всякие прочие бытовые приборы и приспособления не могут воссоздать климат традиционной русской печи.
Секрет печки в том, что посуда не контактирует с открытым огнем. Жар в печи распространяется равномерно и держится очень долго, т.е. нет резких перепадов температуры. Отсюда и форма русского горшка – пузатый, с небольшим дном. В процессе приготовления пищи дно практически не нагревается, а с другой стороны горшок такой формы удобно доставать ухватом.
Готовить в печи можно любое блюдо русской кухни. Особенно хорошо получается запекать и жарить крупные куски мяса, тушки дичи и крупной рыбы. При этом вкус у этих продуктов отличался от того, что можно приготовить на открытом огне или в простой духовке.
Именно благодаря русской печи в традиционной русской кухне отсутствуют блюда, приготовления которых требует, как сейчас говорят, многостадийности (сначала жарим, потом тушим и т.д.). Зато существуют такие способы приготовления пищи, которые сегодня, к моему огромному сожалению, нам просто недоступны.
Поэтому, как это не печально, для того, чтобы попробовать настоящую русскую кухню необходимо иметь настоящую русскую печь.
Текст отсюда: https://russkayakuhnya1.ru/istoriya-russkoy-kuxni/russkaya-pechka.html
Источник
На
Руси издавна говорилось: «Печка греет, печка кормит, печка лечит». И вправду,
если простудился человек, или спину у него заломило, печка – первое лекарство.
Достаточно поспать ночь-другую на теплой печной лежанке и все болезни как рукой
снимет. Лежанка печи была чем-то вроде огромной грелки, согревающей все тело, а
обычный печной кирпич, источающий ровное, сухое тепло, служил для согрева
отдельных его частей. Кирпич заранее нагревали в печи, затем заворачивали в
ткань и прикладывали к больному месту.
Какие же недуги могли привести
человека на печь порой в неурочный час? Конечно же, прежде всего различные
простудные заболевания, а также ревматические боли в суставах и пояснице. Если
для лечения ревматизма и радикулита требовалось длительное время, то от
простудных заболеваний на печке можно исцелиться за один-два дня. При легкой
простуде больному давали выпить, так называемой порушки (отвара сухой малины с
медом) и отправляли на печку со строгим наказом прижимать пятки к горячим
кирпичам так долго, «сколько терпеть можно». На другой день после такой
несложной процедуры простуду «как рукой снимало».
Простуду, а также радикулит
народные лекари лечили на печи с помощью так называемых «пупошников» —
маленьких глиняных горшочков.
После парной бани больного клали
на печь животом вниз. Затем разрезали пополам несколько картофелин и в каждую
половинку втыкали по три спички или небольшие березовые лучинки. Лучинки
поджигали и ставили картофелину на больное место. Сверху картофелину накрывали
«пупошником», который присасывался к коже подобно стеклянным медицинским
банкам. Таким же способом ставили все остальные горшочки. Когда через несколько
минут «пупошники» отваливались, картофелины убирали, больному давали выпить
малинового взвара, накрывали теплым одеялом и оставляли выспаться на печи до
утра. В иных местах, перед тем как залезть на печь, больной принимал ванну из
снеговой воды. В печи в больших чугунах предварительно растапливали собранный
на огородах снег. Одновременно нагревали в топливнике один или несколько
песчаных камней. Снеговую воду выливали в большую бочку, поставленную у печи.
Вслед за этим в бочку бросали нагретый на огне камень. Когда вода от камня
нагревалась, в бочку опускался больной и сидел в воде до тех пор, пока его не
прошибал пот. После этого больного обтирали, давали выпить малинового взвара и
отправляли на жарко натопленную печь.
Застарелые,
глубоко сидящие хвори лечили «печной баней». Традиционная русская
печь была просторной, с широким устьем и высоким сводом – человек высокого
роста мог сидеть в ней не сгибаясь. Из хорошо протопленной печи выгребали золу
и древесные угли, пол печи тщательно подметали метелкой или веником и бросали в
печь щепоть муки. Если мука не загоралась, то это означало, что сильный жар
спал и печь вполне пригодна для устройства в ней бани. На пол печи укладывали
специальные доски, выструганные из липы, ольхи и осины, либо устилали его
влажной соломой. Затем в печь ставили деревянный ушат с горячей водой и
мылись-парились в свое удовольствие.
Целебный эффект от
прогревания на печи во многом связан с материалами, из которых она,
традиционно, изготавливалась. Печные кирпичи делались из обожженной глины –
материала, великолепно проводящего инфракрасное тепло. Исходящее от нагретых
глиняных кирпичей излучение соответствует естественному излучению человеческого
тела – наш организм воспринимает печное тепло как «свое». Здоровый ровный
печной жар прогревает все тело, способствуя росту и оздоровлению живых клеток.
Русская печь была настоящим
источником жизненной силы, сердцем любого дома. Недаром и в русском фольклоре
ей отведено далеко не последнее место – согласно русским былинам богатырь Илья
Муромец 33 года лежал на печи, набираясь сил для своих легендарных подвигов.
Лечение перед устьем
печи
Согласно одному старинному
поверью, печной огонь способствует заживлению кровоточащих ран и порезов. Например,
порезал человек по неосторожности палец, и кровь продолжает сочиться сквозь
ветошку или бинт. Если в это время в доме топится печь, помочь горю считалось
не таким уж трудным делом. Достаточно было кусочек окровавленной ветошки
повесить на почтительном расстоянии от огня, где-нибудь над шестком так, чтобы
жара сильного не было и в то же время тепло ощущалось. Считалось, что как
только ветошка высохнет, так и кровь остановится, а рана затянется. Однако если
кто по неосторожности двинет ветошку слишком близко к огню, то не только не
остановит кровотечение, но и накличет на себя беду. Такова, по мнению наших
пращуров, сила чудесной связи человеческого организма с огнем родного очага.
Лечение печной золой
Лечение печной золой также широко
практиковалось на Руси, благо она всегда была под рукой в каждой избе.
Например, в старинных лечебниках золой или пеплом рекомендовали лечить излом,
то есть ушиб. Но зола золе рознь, если приходилось лечить болезни глаз, то
предпочтительно было ее получать из терна: «Егда бельмо на оце, терние из лесу
нажещи, пеплом посыпай, то и лакомство…»
Собранную золу тщательно
перемешивали в горшке или корчаге и оставляли на шестке до поры до времени.
Лечение опечиной
Не только уголь и зола, но даже
опечина, или печина (пережженная глина, находившаяся в печной кладке между
кирпичами) применялась в народной лечебной практике. Опечину перетирали в
мелкий порошок, ссыпали в глиняный кувшин, плотно закрывали и хранили до поры
до времени. Перед употреблением ее заваривали кипятком и давали пить при
лихорадке. Если у грудного ребенка появлялись опрелости, их тут же присыпали
просеянной опечиной, и болезненное раздражение кожи довольно быстро исчезало.
Лечение дымом
То, что дым сжигаемых растений
может оказывать лечебное воздействие не только при окуривании помещения, но и
при вдыхании (ингаляции), было хорошо известно врачевателям древней Руси.
Самым простым древнейшим
ингалятором, с помощью которого получали дым с определенными лечебными
свойствами, был обычный печной кирпич.
На раскаленный кирпич сыпали
измельченную траву, которая тут же начинала тлеть, источая густой ароматный
дым. Больной наклонялся над кирпичом и втягивал в себя дым, поднимающийся от
травы.
Источник
В зимнюю стужу Русская печь с лежанкой, удлиненной специальными деревянными полатями, — это райский уголок в избяном миру. Уже в октябре, когда солнце светит, но не греет, а на дворе все чаще и чаще морозные утренники, печка начинает притягивать к себе как магнит. Между тем в народе говорят: «В октябре с солнцем распрощайся и ближе к печи подбирайся».
Притягательная сила русской печи отразилась в многочисленных пословицах и поговорках: «Хлебом не корми, только с печи не гони»; «Хоть три дня не есть, лишь бы с печи не слезть»; «Как ни мечи, а лучше на печи». И оказывается, что есть только одна-единственная сила, способная согнать с печи пригревшегося на ней человека. В пословице об этой силе говорится так: «Придет счастье и с печи сгонит».
Только тот, кому приходилось осенним или зимним вечером, намерзнувшись за день, забраться на лежанку русской печи, мог в полной мере оценить все ее достоинства. Одним из тех, кто оценил русскую печь, был писатель Ю.Нечипоренко. Ей он посвятил такие вдохновенные строки: «…почему, думаете, в русской сказке Иванушка-дурачок — герой? По-тому что он на печи лежал и медитировал до такого совершенства, что ему любая задача была потом нипочем. Надо, скажем, щуку из проруби выдернуть, Конька-Горбунка приструнить или царицу обаять — так он в два счета все сделает, почти не слезая с печи. Потому что только глупые думают, что он там на печи балдел — он там очень продуктивно медитировал. Я сам этого не понимал, пока не попал в хорошую избу с тремя печами во Владимирской области. Так я вам скажу, когда вечером на одну печь залезешь, растянешься как следует — чувствуешь, как твою спину тепло согревает, все ее морщинки разглаживаются, запасается в ней энергия березовых поленьев — в позвоночник входит, косточки теплом моет… Это, понимаете ли, такой поток пран и брахм, что никакая медитация в подметки не годится, потому что чуешь, словно дует тебе в спину теплый ветер, поднимает вверх, будто спина твоя — это огромный парус, и вот ты летишь уже в струях на своей спине, как на ковре-самолете, и привольно и ласково от тепла этого и от свободы расправить спину и полететь, в то время как за окном серенький вечер, и дождь сечет в стекло, и скука смертная, а ты паришь, летаешь, и сны приходят к тебе, грезы, и гадать начинаешь, ворожить о судьбе…»
Провожая человека в дальнюю дорогу, в старину говорили: «Одевайся потеплее, с печным теплом в дорогу не ездят». Однако сказочный печушник-лежебока Емеля-дурак опроверг эту истину, превратив русскую печь в комфортабельное по тем временам средство передвижения: и слезать с печи перед дорогой не надо, и тепло печное с тобой. Достаточно было только сказать: «По щучьему велению, по моему прошению, печка, ступай к царю!» Справедливости ради надо сказать, если сказочный ковер-самолет был предтечей современных воздушных лайнеров, то печь, на которой Емеля ездил на аудиенцию к царю, следует считать предшественницей паровозов и современных экспрессов. Что и говорить, каждый не откажется погреться на печке, коли представится такая возможность. Даже не терпящая русского духа Баба Яга, не прочь была погреть свои косточки на русской печи. В одной народной сказке Иван-царевич вошел в избушку на курьих ножках и увидел такую картину: «На печи лежит Баба Яга-Костяная нога, нос уперла в потолок и кричит оттуда:
«Что здесь русским духом пахнет?» Он ей и кричит: «Вот я тебя, старую чертовку, ссажу с печки!» Она соскочила с печки, Ивана-царевича накормила, напоила и спать положила». В сказке не сказано, где Баба Яга уложила спать доброго молодца. Но, думается, вряд ли она могла уступить ему место на обожаемой ею печи.
Бывали случаи, когда преимущества русской печи неожиданно признавались ее недоброжелателями. Об этом мне рассказал пожилой крестьянин: «Случай этот произошел во время оккупации немцами Смоленщины. Когда они вошли в деревню, то стали распихивать солдат и офицеров по избам. К нам подселили какого-то очкастого, вроде бы офицера. Я в их чинах не шибко разбираюсь. В избе нас проживало пятеро: трое ребятишек да дед с бабушкой. Немец оказался очень важным, на все морду морщит и носом брезгливо по углам водит.
—Чем обогреваетесь? — спрашивает он деда.
—Как чем, — отвечает дед, а сам чело русской печки поглаживает, — вот она, родимая, всех нас и греет и кормит.
—Фу, — говорит офицер, — эта печка для Ванюшки-дурака! На другой день приволокли двое солдат чугунную печку. Установили ее за перегородкой и подвели к ней от самоварной вьюшки через всю избу железную трубу. Дровец в нее понабросали, подожгли, и она пошла гудеть как самовар. Быстро жару нагнала. Немец радуется. Так и пошло. Утром солдаты дров принесут и топят печь, пока офицер завтракает. А как все они уйдут, мы тут же русскую печь затапливаем. Вечером солдаты опять дров принесут из нашего дровника и топят чугунку до тех пор, пока офицер не ляжет спать.
Так и жили. Мы всей гурьбой кто где: бабушка с нами у печи на полатях, а дедушка на печке. Немец на железной койке за перегородкой похрапывал. Под утро встанет, дрожит и, не дожидаясь солдат, говорит: —Затапливай, дед, быстрее печь. И снова гудит чугунка, пока он не уйдет. Так жили до тех пор, пока не ударили на дворе лютые морозы. Днем еще терпимо, а вот ночью даже деревья за окном от холода растрескиваться стали. Да так громко, что немцы сначала подумали на партизан, но потом успокоились. Только мороз им все равно покою не давал. Нам-то что, деду на печи тепло, да и мы на полатях не горюем, правда, только ближе к печке жмемся. А немец внизу на своей железной койке кряхтит да с боку на бок переворачивается. Как-то раз случилось, что дедушке среди ночи вдруг приспичило. Он слез с печки — полушубок на плечи, ноги в валенки и на двор. Когда вернулся в избу, сунулся на печку, а оттуда на него герр-офицер как зыкнет! Делать нечего, лег он внизу на лавку. Хоть на лавке не то, что на печке, да и насиженное место жалко, а все же (как потом говорил нам дедушка) гордость за свою печку, которая передюжила чугунную ветродуйку, примирила его с таким сиротским положением. Утром, как только немец слез с печки, бабушка возьми да и спроси его:
—Как, батюшка, спалось? А немец отвечает:
—Ванюшка-дурак — хитрый дурак.
—Может, батюшка, в печи попариться желаешь?
—А как это можно? Тут ему и рассказали, как в русской печи вместо бани можно мыться и париться. Он удивился, однако попробовать сам не захотел. С тех пор так и повелось, как сильный мороз, он — шасть на печку. Да слава богу, что он слишком поздно печку оценил. Наши к тому времени пошли в наступление. Немцы удрали так быстро, что второпях даже деревню нашу спалить не успели».
Хотя теплая лежанка русской печи была в крестьянской семье по душе каждому домочадцу, все же основное право лежать на ней принадлежало старикам и детям. О людях пожилых так и говорили: «и по летам и по годам одно место: печь». Молодых наставляли: «Корми деда на печи: сам там будешь». А осенью, когда только начинали топить печи, домочадцы незлобно шутили, что бабушка с дедушкой на зиму печь межуют. Детишкам всегда находилось место на печи даже среди бела дня.
Не было ничего лучшего, как, вернувшись с улицы, забраться на печь к бабушке или дедушке, как об этом написал поэт XIX века И.Сурков:
ВЕСЬ ТЫ ПЕРЕЗЯБНЕШЬ,
РУКИ НЕ СОГНЕШЬ,
И ДОМОЙ ТИХОНЬКО,
НЕХОТЯ БРЕДЕШЬ.
ВЕТХУЮ ШУБЕНКУ
СКИНЕШЬ С ПЛЕЧ ДОЛОЙ;
ЗАБЕРЕШЬСЯ НА ПЕЧЬ
К БАБУШКЕ СЕДОЙ.
. . . . . . . . . . . . . . . .
И НАЧНУ У БАБКИ
СКАЗКИ Я ПРОСИТЬ;
И НАЧНЕТ МНЕ БАБКА
СКАЗКУ ГОВОРИТЬ,
КАК ИВАН-ЦАРЕВИЧ
ПТИЦУ-ЖАР ПОЙМАЛ,
КАК ЕМУ НЕВЕСТУ
СЕРЫЙ ВОЛК ДОСТАЛ.
СЛУШАЮ Я СКАЗКУ.
СЕРДЦЕ ТАК И МРЕТ;
А В ТРУБЕ СЕРДИТО
ВЕТЕР ЗЛОЙ ПОЕТ…
Сказки, рассказанные бабушкой или дедушкой на печи, глубоко входили в детское сознание, формируя поэтическое восприятие мира. Немало русских поэтов считали русскую печь своей поэтической колыбелью, кораблем, плывущим по волнам воображения. По этому поводу современный поэт Н.Тряпкин написал такие строки:
АХ ТЫ, БАБКА НАСТАСЬЯ!
ЧТО БЫЛО БЫ НЫНЧЕ СО МНОЮ.
ЕСЛИ БЫ В ДЕТСТВЕ СВОЕМ
Я НЕ ВИДЕЛ, СТАРУШКА, ТЕБЯ?
ВСПОМИНАЮТСЯ ДОЛГИЕ ЗИМЫ,
ПОКРЫТЫЕ СНЕЖНОЮ МГЛОЮ,
И ТВОЕ ВОРКОВАНЬЕ
У ПЕЧНОГО ТОГО КОРАБЛЯ…
МЫ С ТОБОЙ НА ПЕЧИ —
И СЛАДКИ НАМ ЛЮБЫЕ МОРОЗЫ,
И ЛЮБАЯ МЕТЕЛЬ ЗА СТЕНОЙ
НАВЕВАЕТ БЛАЖЕННЫЕ СНЫ.
ДА К ТОМУ Ж ЕЩЕ КОТ,
БЕЗ ЕДИНОЙ КРУПИНОЧКИ ПРОЗЫ,
МЕЖДУ НАМИ УРЧИТ
ПРО КОШАЧЬИ СВОИ СТАРИНЫ.
И УЖ ЕСЛИ ТЕПЕРЬ
МОИ ПЕСНИ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ ЗНАЧАТ,
И УЖ ЕСЛИ ТЕПЕРЬ Я И САМ
ХОТЬ НА ЧТО-ТО ГОЖУСЬ —
АХ, ВСЕМУ ТОМУ КОРЕНЬ
ТОГДА ЕЩЕ, БАБУШКА, НАЧАТ —
ТАМ У НАС НА ПЕЧИ,
ПО КОТОРОЙ И НЫНЕ ТОМЛЮСЬ.
Бывало, что среди бела дня забиралась на печку погреться молодуха. Но не только погреться, а заодно сделать в тепле какую-либо несложную женскую работу. Бывало, что нужно было, например, довязать носок или заштопать порвавшуюся одежонку, а где надо и заплатку наложить. Но лежанка русской печи, особенно в морозные и ненастные дни, место опасное — того и гляди можно незаметно задремать. Недаром была широко известна поговорка: «Рукодельница Софья на печи засохла». И вот, чтобы не случилось конфуза, крестьянки Калужской губернии напевали песенку вроде этой:
НА ПЕЧКЕ СИЖУ,
ПОСИЖИВАЮ.
ОЙ ЛЮЛИ, ЛЮЛИ,
ПОСИЖИВАЮ.
ОЙ ЛЮЛИ, ЛЮЛИ,
ПРИПЛАЧИВАЮ.
МУЖА ВСЕ БРАНЮ,
ПРИБРАНИВАЮ…
Здесь же, на печи, рядом с матерью, устраивали свое кукольное хозяйство девочки. В укромном местечке они подвешивали лыковые люльки, куда укладывали сшитых из тряпок или сделанных из спеленатого полена кукол-пеленашек. Заигравшись, дети порой засыпали на теплой и уютной печке
Однако в народе всегда осуждали здоровых и полных сил людей, которые лежат на печи в любое время, не зная меры. Их называли печушниками-лежебоками, печепарами или печегнетами. Негативное отношение к подобным людям отразилось в многочисленных пословицах и поговорках: «Лень, отвори дверь. И подай кочергу» (чтобы достать с печи до двери); «Замерзла тетка на печи лежа» (свинья дверь растворила, а ей лень было сойти и притворить); «Лежа на печи, прогладишь кирпичи»; «Хорошо на печи пахать, да заворачивать круто»; «Кабы мужик на печи не лежал, корабли бы за море снаряжал».
Особенно нетерпимыми к лентяям-печушникам были старообрядцы. Они даже отказывали в праве престарелому и больному человеку умереть на печке, утверждая: «Умереть на печи все одно, что с перепою».
Злоупотребление печью осуждалось и в русских народных духовных стихах XI-XIX веков. В одном из них есть такие гневные слова, осуждающие печушников:
ЛЕНИВЫЙ-АТ, КАК ТРУТЕНЬ,
ПО ПЕЧИ ВАЛЯЕТСЯ,
И СПИТ ОН, НЕ ПРОСЫПАЕТСЯ;
ОН И ПРОСНЕТСЯ, БОГУ НЕ ПОМОЛИТСЯ.
ЧТО И ЗНАЕТ, ДА НЕ ПРОЧИТАЕТ.
О, ГОРЕ ТАКОВОМУ ЛЕНИВОМУ!
Геннадий Федотов,
«Русская печь», Москва, 2002 г.
страницы 46-51
«Русская Печь» — Главная Особа!
Обобщение сайта компании «Очаг»
Dec 4, 2015ochag
Источник