В чем польза философских знаний при ответе используйте

Да вообще кошмаров, экзистенциальной тошноты, кризисов самотождественности и прочих ништяков в студенчестве хватало, ибо учится довелось как раз “на философии”. Вспоминается, например, случай, когда один шутник из группы в день сдачи зачёта по средневековой европейской философии прислал экзаменатору с “левого” номера смс-ку от имени “Святой инквизиции” с требованием поставить всем зачёт “автоматом” и обещанием страшных мук в случае ослушания. Разумеется, шутник послал эту смс-ку уже после того, как сам сдал зачёт, а сдавал он первым. После прочтения смс-ки экзаменатор решил продемонстрировать, кто здесь Великий Инквизитор, и понеслось… Зачёт продолжался дольше, чем любой из экзаменов на моём веку – с восьми утра и до закрытия вуза (учитывая, что в группе было всего 12 человек)… Помню, как каждый, вышедший из кабинета, просто садился на скамейку и молча сидел с полчаса со стеклянным взглядом. “Нет слов, кроме матерных” – это именно про тот случай. В итоге, когда из кабинета вывалилось последнее студенческое тело, безжалостно истерзанное изощрёнными допросами, все, не сговариваясь, безмолвным строем устремились к пивному ларьку, а затем в ближайший парк (дело было задолго до закона об “открытой бутылке”). Помню, первые слова появились лишь после того, как каждый отправил в урну по паре бутылок.

Но, конечно, без таких историй студенческую жизнь вспоминать было бы скучно.

А если рассуждать уже в качестве педагога, то самое ужасное, пожалуй, когда на вопрос студентов “Зачем нам, будущим медикам (вар.: юристам, строителям, физрукам и т.д. и т.п.), изучать философию?” преподаватель отвечает: “Потому что вам по ней экзамен сдавать!” К сожалению, некоторые мои коллеги даже бравируют этим “аргументом”: мол, “Сразу все вопросы как отрубает!” Но ведь твоя задача как преподавателя философии – это поощрять вопросы, а не отбивать к ним охоту (в той мере, в какой философ – это человек, у которого на любой ответ есть вопрос)! Не говоря уже о том, что такой “аргумент” действенен лишь до тех пор, пока экзамен по философии в твоём учебном заведении не заменят на зачёт – в качестве “палки-стращалки” зачёт куда менее действенен, чем экзамен…

Ещё ужаснуло признание одной очаровательной коллеги, что для неё главным философским первоисточником является учебник “Введение в философию” за авторством научного руководителя её кандидатской. Причем, учебник этот заучен ею фактически наизусть, а если вдруг студент задаёт вопрос “не по учебнику”, то слышит в ответ: “А Вы сами как думаете?” – и, если студент “никак не думает”, то следует финальный аккорд: “Подготовьте доклад по этой теме!” В результате, как и в предыдущем примере, вопросы на парах по философии вскоре задавать перестают, уходя во “внутреннюю изоляцию”.

Здесь, прежде всего, придётся разобраться с тем, что такое наука. Как писал Томас Кун, развитие науки состоит из двух сменяющих друг друга стадий: (1) “нормальной науки” и (2) стадии “научной революции”. 

На первом этапе учёные экстенсивно расширяют науку по уже имеющимся образцам, они работают в рамках уже устоявшихся моделей (“парадигм” в куновских терминах) и не задумываются над тем, почему они делают именно так, обходя стороной наиболее фундаментальные проблемы. Для того, чтобы заниматься наукой в этом смысле философия не нужна.

Другое дело наука во втором смысле, когда мы говорим о ревизии имеющихся парадигм. Здесь учёным приходится начинать задавать философские вопросы, например, о правильности методов, которые они используют, о природе реальности и вообще о некоторых наших наиболее фундаментальных убеждениях.

Именно поэтому к философии обращаются те учёные, которые работают на передовом крае науки, где с устоявшимися парадигмами трудновато. Яркие примеры такого рода: Э. Шрёдингер (прочитайте его работы “Природа и греки”, “Наука и гуманизм” – они многое объясняют) и Р. Пенроуз (“Новый ум короля”, “Большое, малое и человеческий разум”). И наоборот, учёные, работающие в консервативных, устоявшихся областях научного знания к философии обращаются редко.

Ну и, наконец, конкретно про нейронауки. Это как раз одна из тех областей, где обращение к философии происходит повсеместно. Возьмите, например, стандартный российский учебник по нейропсихологии Е. Д. Хомской, и Вы убедитесь, что значительная часть второй главы в нём посвящена обсуждению философского бэкграунда различных подходов в локализации психических функций. Там вообще чрезвычайно важно не собственно “посмотреть, как всё работает”, но интерпретировать, что мы увидели. И последнее неразрывно связано с философией.

Более того, я живу с мыслью о вредности своего существования. Я считаю, что человек – это побочный продукт эволюции, это ошибка природы, который только вредит планете, который способен погубить большую часть живой природы.

Я делаю всё, чтобы вреда от меня было как можно меньше: например, не мусорю, не гублю природу. Но всё равно приходится покупать продукты питания, тем самым финансово поддерживая фермеров, которые отравляют почву инсектицидами, химическими удобрениями, превращают живописные луга и леса в безжизненные поля.

Поэтому смысл моей жизни – в самой жизни. Жизнь – очень интересная штука, в ней можно найти много приятного, яркого, интересного. А мысль о том, что меня скоро не будет лишь подогревает интерес к этой жизни.

Успокаивает еще и то, что после моей смерти все ткани моего тела подвергнутся некробиозу, распадутся на более простые вещества, станут пищей множества микроорганизмов и насекомых, станут удобрением для будущих растений.