Василий великий польза языческих сочинений только юношам
Святитель Василий Великий (330–379).
Дни памяти: 1(14) января, 30 января (12 февраля) Собор Вселенских учителей и святителей.
Василий Великий родился около 330 года в Кесарии Каппадокийской, происходил из известного рода, славившегося как знатностью и богатством, так и приверженностью христианству. Василий получил прекрасное образование в Кесарии и Константинополе, а так же в важнейшем центре учености Империи – знаменитой Академии в Афинах. Умер 1 января 379 года.
Среди многих его трудов, дошедших и не дошедших до нас, отдельное место занимает «Слово к юношам о пользе чтения книг языческих». Поводом к его написанию послужила забота св. Василия о воспитании порученных его попечению двух его племянников. Особенность этого сочинения заключается в том, что перед нами — образец православной мысли, обращённой на предметы, не относящиеся напрямую к жизни в Церкви и не касающиеся сложных богословских вопросов. «Слово к юношам…» — ранний и очень ценный для нас опыт осмысления нехристианской художественной словесности. При этом нехристианское творчество (для нас —античность, для Святителя — родная словесность) рассматривается как доступное средство для воспитания по-христиански добродетельного человека. Святитель Василий Великий указывает и на опасности, подстерегающие тех, кто гоняется за одною «сладостию и приятностию сочинений». Наставляет он в том, как очищать душу: «презирать чувственные удовольствия, не насыщать глаз нелепыми представлениями чудодеев или зрением тел, возбуждающих к сластолюбию, и чрез слух не вливать в душу поврежденного сладкопения».
С точки зрения литературоведения это «Слово» святителя Василия Великого может быть понято как один самых ранних примеров литературно-художественной критики. С точки зрения риторики и педагогики «Слово к юношам о пользе чтения книг языческих» достойно всяческого подражания и следования: для человека, не утратившего любви к слову, доставит истинное наслаждение наблюдать то, как Святитель убеждает, приводит примеры и даже грозит, но неизменно ведёт читателя и слушателя к драгоценной для него идее-цели. При этом он не допускает ни единого намёка на необразованность или молодость слушателей, ни разу не говорит свысока. И бесконечна моя благодарность тому переводчику, который сумел всё великолепие «Слова» передать на русском языке! Имени его я, к своему глубочайшему сожалению, так сейчас и не смог найти.
Для православного человека «Слово к юношам…» сегодня имеет ещё одно значение. С помощью этой беседы Святителя мы можем осознать особенности культурного мира, в котором христианину выпало жить сейчас. Святитель Василий Великий говорит о творениях людей, живших до Рождества Христова, произведениях, к которым христианство не может равнодушно относиться, но которые сами по себе не знали и не предвидели христианства. Он предупреждает юношей о неполезном, мимо которого надо проходить. Нам же приходится иметь дело с произведениями тех, кто иногда даже открывал Евангелие. Отличие здесь такое, как между «Федрой» Софокла (или «Ипполит» Еврипида, или письмо Федры Ипполиту, сочинённое Овидием), с одной стороны, и — с другой — тем, какое развитие получил этот мифологический сюжет в русской поэзии начала двадцатого века. Одно дело — не знать Христа, другое дело — Его намеренно не замечать, более того — быть враждебным к Нему.
Михаил ОЗМИТЕЛЬ
Источник
Но чему уподобив каждое из сих учений, можем составить себе их образ? Конечно, собственное превосходство дерева – изобиловать зрелыми плодами; но оно носит на себе и некоторое украшeниe – лиcты, колеблющиеся на ветвях: так и в душе истина есть преимущественный плод, но не лишено приятности и то, если облечена душа внешнею мудpocтию, как листьями, которые служат покровом плоду и производят не неприличный вид. Почему говорится, что и тот славный Моисей, котораго имя за мудрость у всех людей было весьма велико, сперва упражнял ум египетскими науками, а потом приступил к созерцанию Сущаго. А подобно ему, и в позднейшия времена о премудром Данииле повествуется, что он в Вавилоне изучил халдейскую мудрость, и тогда уже коснулся Божественных уроков. Но достаточно говорено о том, что сии внешния науки небесполезны для душ; теперь следует сказать, в какой мере должно вам изучать их. Во-первых, у стихотворцев (начну с них), поелику они в сочинениях своих не одинаковы, не на всем по порядку надобно останавливаться умом, но, когда пересказывают вам деяния или изречения мужей добрых, надобно их любить, соревновать им и, как можно, стараться быть такими же. А когда доходит у них речь до людей злонравных, должно избегать подражания сему, так же затыкая уши, как Одиссей, по словам их, заградил слух от песней сирен. Ибо привычка к словам негодным служит некоторым путем и к делам. Посему со всяким охранением надобно оберегать душу, чтоб, находя удовольствие в словах, незаметно не принять чего-нибудь худаго, как иные с медом глотают ядовитыя вещества. Поэтому не будем хвалить стихотворцев, когда злословят, насмехаются, представляют влюбленных и упивающихся, или когда ограничивают блаженство раздольным столом и разгульными песнями. Всего же менее будем внимать им, когда говорят что-нибудь о многих богах, и притом разномыслящих. У них брат в раздоре с братом, отец – с детьми, и у детей опять скрытная война с родителями. А прелюбодеяния богов их, любовныя похождения и явныя студодеяния, особенно же главы и правителя всех Дия, каким сами они называют его, как такия дела, которыя и о скотах без стыда не стал бы рассказывать иный, предоставим лицедеям. To же самое могу сказать и об историках, особенно, когда пишут они историю для развлечения слушателей. И ораторам не будем подражать в искусстве лгать. Ибо ни в судах, ни других делах не прилична ложь нам, избравшим прямый и истинный путь жизни, – нам, которым предписано законом даже и не судиться.
Напротив того займем лучше у них те места, где они восхваляли добродетель и порицали порок. Ибо как для других наслаждение цветами ограничивается благовонием и пестротою красок, a пчелы сбирают с них и мед: так и здесь, кто гоняется не за одною сладостию и приятностию сочинений, тот может из них запастись в душе некоторою пользою. Поэтому, во всем уподобляясь пчелам, должны вы изучать сии сочинения. Ибо и пчелы не на все цветы равно садятся, и с тех, на какие нападут, не все стараются унести, но, взяв, что пригодно на их дело, прочее оставляют нетронутым. И мы, если целомудренны, собрав из сих произведений, что нам свойственно и сродно с истиною, остальное будем проходить мимо. И как срывая цветы с розоваго куста, избегаем шипов, так и в сих сочинениях, воспользовавшись полезным, будем остерегаться вреднаго.
Поэтому в самом начале нужно рассмотреть каждую из наук и приспособить се к цели, по дорической пословице: водя мелом по снурку. И поелику до нашей жизни надобно достигать с помощию добродетели, а в похвалу ей многое сказано стихотворцами, многое историками, и еще гораздо более мужами любoмудpыми: то на такия особенно сочинения должно обращать внимание. Ибо не малая польза, если души юношей освоиваются и свыкаются с добродетелию; потому что наставления такого рода, по нежности душ, напечатлеваясь глубоко, остаются в них неизгладимыми. Ужели предположим, что Гезиод с другою какою мыслию, а не в поощрение юношей к добродетели, написал следующие, всеми повторяемые стихи? “Негладок и не приступен в начале, крут и с многим потом и трудом удобовосходим путь, ведущий к добродетели. Поэтому не всякий может вступить на него, по иричине крутизны, а вступив, не легко дойти до вершины. Но кто стал вверху, тот видит, что путь гладок и прекрасен, легок и удобен, и приятнее другаго пути, ведущаго к пороку, на который не долго вступить, по причине его близости”, как говорит тот же самый стихотворец. Ибо мне кажется, что написал он сие не с другим намерением, но поощряя нас к добродетели и всех убеждая быть добрыми, чтобы мы, разслабев для трудов, не отказались идти к цели. Так, если бы и другой кто восхвалял подобным образом добродетель, приимем его слова, как руководствующия нас к тому же.
Источник
К юношам о том, как получать пользу из языческих сочинений
Святитель свт. Василий Великий
Много у меня побуждений посоветовать вам, чада, что признаю лучшим, и что, как уверен, если примете, будет вам полезно. И настоящий мой возраст, и упражнение во многих уже делах и достаточное изведание всяких и всему научающих перемен сделали меня опытным в делах человеческих; почему едва вступившим в жизнь могу указать как бы самый безопасный путь. При том, по естественному сродству, я первый для вас после родителей; почему, не меньше отцов, и сам имею к вам благорасположение, и о вас думаю, если только не ошибаюсь в мнении своем, что, видя меня, не желаете видеть родителей. Поэтому, если охотно примете слова мои, будете во втором ряду похваляемых Гезиодом; а в противном случае, хотя бы и не сказал я ничего неприятного, сами припомните стихи, в которых он говорит: “Превосходен тот, кто сам собою усматривает потребное; хорош и тот, кто следует указаниям других; но кто не способен ни к тому, ни к другому, тот вовсе бесполезен”.
Не дивитесь же, если вам, которые каждый день ходите к учителям, и с уважаемыми мужами древности беседуете посредством оставленных ими сочинений, скажу, что сам собою нашел я нечто более полезным. О сем-то самом и хочу дать вам совет, а именно, что не должно, однажды навсегда предав сим мужам кормило корабля, следовать за ними, куда не поведут, но заимствуя у них все, что есть полезного, надобно уметь иное и отбросить. А что же это такое, и как это различать, сему и научу, начав так.
Мы полагаем, дети, что настоящая жизнь человеческая вовсе ничего не значит; совершенно не почитаем и не называем благом того, что доставляет нам совершенство в этой только жизни. Ни знаменитости предков, ни крепости, красоты и величия тела, ни почестей от всех людей, ни самого царства, ни всего прочего, что ни наименуют из человеческого, не признаем великим, даже достойным желания, и не обращаем взора на тех, кто имеет сие, но простираем надежды далее, и все делаем для приготовления себе другой жизни. Поэтому, что к оной споспешествует нам, о том говорим, что должно любить сие и домогаться сего всеми силами, а что не переходить в оную, то презирать, как ничего не стоящее.
Что же это за жизнь, где и как будем проводить ее? и говорить о сем потребовалось бы долее, чем сообразно с настоящим намерением, и слушать это должны были бы люди более вас возрастные. Впрочем, может быть, достаточно покажу вам это, сказав, что, если кто обымет словом и совокупит во едино все счастье людей, со времени их существования, тот найдет, что это не равняется и малейшей части благ той жизни, а напротив того все здешние блага гораздо больше отстоять достоинством от малейшего из тех благ, чем тень и сновидение скуднее действительности. Лучше же сказать, (употреблю пример более близкий) сколько душа во всем досточестнее тела, столько же и разности между тою и другою жизнью.
В эту жизнь вводят нас, конечно, священные Писания, образующие нас посредством учений таинственных; но пока, по возрасту, не можем изучить глубину смысла их, мы и в других писаниях, не вовсе от них далеких, упражняем на время духовное око, как в некоторых тенях и зерцалах, подражая упражняющимся в деле ратном, которые, приобретя опытность в ловком движении рук и ног, выгодами этой игры пользуются в самых битвах. И мы, конечно, должны держаться той мысли, что нам предлежит подвиг, важнейший всех подвигов, подвиг, для которого все должны сделать, для приготовления к которому надобно трудиться по мере сил, беседовать и с стихотворцами, и с историками и с ораторами, и со всяким человеком, от кого только может быть какая либо польза к попечению о душе. Красильщики назначенное к окраске приготовляют сперва особыми способами, и потом наводят цвет, пурпуровый, или другой какой: подобным образом и мы, чтобы добрая слава наша навсегда оставалась неизгладимою, посвятив себя предварительному изучению сих внешних писателей, потом уже начнем слушать священные и таинственные уроки, и как бы привыкнув смотреть на солнце в воде, обратим, наконец, взоры к самому свету. Поэтому, ежели между учениями есть какое взаимное сродство, то познание их будет нам кстати. Если же нет сего сродства, то изучать разность учений, сличая их между собою, не мало служить к подтверждению лучшего учения.
Но чему уподобив каждое из сих учений, можем составить себе их образ? Конечно, собственное превосходство дерева изобиловать зрелыми плодами; но оно носит на себе и некоторое украшение листы, колеблющиеся на ветвях: так и в душе истина есть преимущественный плод, но не лишено приятности и то, если облечена душа внешнею мудростью, как листьями, которые служат покровом плоду и производят не неприличный вид. Почему говорится, что и тот славный Моисей, которого имя за мудрость у всех людей было весьма велико, сперва упражнял ум египетскими науками, а потом приступил к созерцанию Сущего. А подобно ему, и в позднейшие времена о премудром Данииле повествуется, что он в Вавилоне изучил халдейскую мудрость, и тогда уже коснулся Божественных уроков.
Однако достаточно сказано о том, что сии внешние науки не бесполезны для душ; теперь следует сказать, в какой мере должно вам изучать их. Во-первых, у стихотворцев (начну с них), поелику они в сочинениях своих не одинаковы, не на всем по порядку надобно останавливаться умом, но, когда пересказывают вам деяния или изречения мужей добрых, надобно их любить, соревновать им и, как можно, стараться быть такими же. А когда доходит у них речь до людей злонравных, должно избегать подражания сему, так же затыкая уши, как Одиссей, по словам их, заградил слух от песней сирен. Ибо привычка к словам негодным служить некоторым путем и к делам. Посему со всяким охранением надобно оберегать душу, чтобы, находя удовольствие в словах, незаметно не принять чего-нибудь худого, как иные с медом глотают ядовитые вещества. Поэтому не будем хвалить стихотворцев, когда злословят, насмехаются, представляют влюбленных и упивающихся, или когда ограничивают блаженство раздольным столом и разгульными песнями. Всего же менее будем внимать им, когда говорят что ни ? будь о многих богах, и притом разномыслящих. У них брат в раздоре с братом, отец с детьми, и у детей опять скрытная война с родителями. А прелюбодеяния богов их, любовные похождения и явные студодеяния, особенно же главы и правителя всех Дия, каким сами они называют его, как такие дела, которые и о скотах без стыда не стал бы рассказывать иной, предоставим лицедеям. То же самое могу сказать и об историках, особенно, когда пишут они историю для развлечения слушателей. И ораторам не будем подражать в искусстве лгать. Ибо ни в судах, ни других делах не прилична ложь нам, избравшим прямой и истинный путь жизни, нам, которым предписано законом даже и не судиться.
Напротив того займем лучше у них те места, где они восхваляли добродетель и порицали порок. Ибо как для других наслаждение цветами ограничивается благовонием и пестротою красок, а пчелы сбирают с них и мед: так и здесь, кто гоняется не за одною сладостью и приятностью сочинений, тот может из них запастись некоторою пользою для души. Поэтому, во всем уподобляясь пчелам, должны вы изучать сии сочинения. Ибо и пчелы не на все цветы равно садятся, и с тех, на какие сядут, не все стараются унести, но, взяв, что пригодно на их дело, прочее оставляют нетронутым. И мы, если целомудренны, собрав из сих произведений, что нам свойственно и сродно истиною, остальное будем проходить мимо. И как срывая цветы с розового куста, избегаем шипов, так и в сих сочинениях, воспользовавшись полезным, будем остерегаться вредного.
Поэтому в самом начале нужно рассмотреть каждую из наук и приспособить ее к цели, по дорической пословице: водя мелом по снурку. И поелику до нашей жизни надобно достигать с помощью добродетели, а в похвалу ей многое сказано стихотворцами, многое историками, и еще гораздо более мужами любомудрыми: то на такие особенно сочинения должны обращать внимание. Ибо не малая польза, если души юношей осваиваются и свыкаются с добродетелью, потому что наставления такого рода, по нежности душ, напечатлеваясь глубоко, остаются в них неизгладимыми. Ужели предположим, что Гезиод с другою какою мыслию, а не в поощрение юношей к добродетели, написал следующие, всеми повторяемые стихи? “Не гладок и не преступен в начале, крут и с многим потом и трудом совершается тягостный путь, ведущий к добродетели. Поэтому не всякий может вступить на него, по причине крутизны, а вступив, не легко дойти до вершины. Но кто стал вверху, тот видит, что путь гладок и прекрасен, легок и удобен, и приятнее другого пути, ведущего к пороку, на который не долго вступить, по причине его близости”, как говорит тот же самый стихотворец. Ибо мне кажется, что написал он сие не с другим намерением, но поощряя нас к добродетели и всех убеждая быть добрыми, чтобы мы, расслабев для трудов, не отказались идти к цели. Так, если бы и другой кто восхвалял подобным образом добродетель, примем его слова, как руководствующие нас к тому же.
А слышал я у одного искусно изучившего мысли стихотворца, что как все стихотворение Омирово есть похвала добродетели, и все у Омира, кроме придаточного, ведет к сей цели, так не менее к сему же клонится и то место, где Омир представил, что вождь Кефалленян спасся нагим от кораблекрушения , и что сперва царица, когда надлежало бы ей застыдиться, увидев его нагим, при самом его появлении, ощутила к нему уважение; потому что стихотворец представил его вместо одежды украшенным добродетелью; потом и прочие Феакеане столько почли его достойным, что, оставив роскошь, в какой жили, стали все на него смотреть и ему подражать, и ни один Феакеанин ничего более не желал тогда, как сделаться Одиссеем, и притом спасшимся от кораблекрушения. В этом месте, как говорил истолкователь стихотворной мысли, Омир, едва не в слух всем вопия, говорить: “Одобродетели должно стараться вам, люди; она и с претерп
Источник
Святой Василий не хочет, чтобы человек жил вне любви. Как научиться любить? Дивные советы святого.
Важные аспекты жизни святого Василия
Святого нельзя понять вне его молитвы, вне его отношений с Богом. Василий хотел деятельного служения. Молитва тоже была его служением. Основная его молитва – литургическая. Из Литургии святого Василия Великого видно, что Церковь для него – новый мир, обновлённая вселенная, организм, Троица, собирающая всё творение во Христе.
Святой Василий не хочет, чтобы человек жил вне любви. Но любовь в Церкви не чувство, а сущность человека. Эта сущность в нас задана. Открывается и растёт она по мере духовной жизни.
Все служения, все дела исходят из Литургии, из молитвенного и та́инственного всеединства.
Помолившись на Литургии, мы должны выйдя из храма являть собой Литургию в мире, освящать мир полученной нами благодатью.
Василий Великий получил прекрасное образование. Учился он в языческой школе и прекрасно знал языческую культуру и философию. Он умел из неё брать то, что созвучно христианству, и отбрасывал всё остальное. Об этом беседа святого Василия «К юношам о том, как получать пользу из языческих сочинений». Он сравнивает человека с пчелой, которая должна со всех цветов собирать нектар, а не яд (он тоже есть в некоторых видах цветов).
Василий – образец светлого мужества. Один нецерковный человек, глядя на икону Христа, сказал, что у Него мужественное лицо.
Последователи Иисуса тоже были людьми мужественными, по крайней мере, если вопрос касался веры.
Известен случай, когда от императора-арианина Валента к Василию приехал распорядитель и, угрожая наказанием, убеждал святого принять арианство. Василий же ответил, что император ничего ему сделать не может, потому что нельзя изгнать того, кто нигде не имеет дома, но всю землю считает даром ему от Бога, нельзя огорчить заключением в тюрьму того, кто внутренне свободен от страстей, нельзя лишить имущества того, кто абсолютно ничего своего не имел и не имеет, и если его, Василия, станут бить и убивать, то ему страшен только первый удар, ведь второго он по слабости здоровья уже не вынесет и умрет, то есть отойдет к любимому Христу.
Когда распорядитель передал слова святого Валенту, тот решил оставить Василия в покое, потому что с ним действительно ничего нельзя сделать.
Свобода от всякого обладания и владения даёт ему свободу быть искренним. Христианин не боится ничего потерять, ибо ничего и так не имеет.
Одна праведная христианка на допросах в НКВД, когда у неё требовали открыть место, где прячутся священники, говорила: «Я знаю, но вам этого никогда не скажу». А когда её избивали, она повторяла: «Всё равно не скажу. Вы тут начальства боитесь, друг друга боитесь, а я всех вас не боюсь!».
Интересно, что Валент вскоре приедет к святому Василию, войдёт в храм во время Литургии, но святой не прервет службу и не выйдет навстречу императору-еретику. Хотя Василий и понимал, что его за это могут убить, но никакого внимания не обратил на императора. Валента так потрясло бесстрашное поведение святого, что император упал в обморок. По просьбе Валента Василий помолился о его больном сыне, и тот получил облегчение в болезни. Тогда император окончательно оставил святого в покое.
Такое мужество нам даёт ощущение Христа. Это не бесстрашие, так как человек не может полностью освободиться от страха боли и смерти, но страх перестает доминировать над человеком. Помогает в этом молитва.
Старец Паисий Афонский говорит: «Если у человека недостаёт мужества, он должен просить у Христа: ‟Христе мой, я боюсь, но Ты дай мне мужества!ˮ».
Сила человека проявляется в его способности жить для других, быть для всех солнышком, потому что за этим стоит огромная борьба со страстями и врагом рода человеческого. Людям же, как правило, эта борьба не видна, они замечают только результат.
Как жить для других? Святой Алексей Мечёв советовал учиться расширять сердце для того, чтобы туда помещать боль людей. Он приводил пример: когда к нему приходили и жаловались на жизнь, а ему было скучно слушать, он заставлял себя слушать и принимать на себя боль других. Так сердце начинает жить ещё кем-то, кроме себя.
Своей одежде и внешнему виду святой не уделял никакого внимания вообще, так как вся его жизнь была служением другим.
Он страдал хронической болезнью кишечника, полученной, возможно, в юности, когда сильно постился и перепостился. Известно, что когда Василий с другом Григорием Богословом ушел на время в пустыню для подвигов, они строго постились, как и многие горячие юноши. Очевидно, в более зрелом возрасте они бы так не поступили. Но тогда им нужен был совет извне, что духовная жизнь строится не вокруг поста, а вокруг Христа и любви и служения.
Позднее один из них писал другому: «Я помню время, когда мы ушли в пустыню и предавались там посту и молитве, пока за тобой не явилась единственная настоящая человеколюбица, твоя мать, и не выгнала нас оттуда».
Один современный епископ в 14 лет решил служить Богу и стал есть одни помидоры. Он подорвал себе здоровье, всю жизнь мучается от язвы и предостерегает молодых от чрезмерного поста или поста без благословения рассудительного священника.
Святой много писал о богословии, разрабатывал богословскую терминологию. В это время еретики отрицали Божественность Святого Духа. Василий пишет трактат «О Святом Духе», где мастерски доказывает, что Святой Дух есть Бог, но при этом нигде прямо Его Богом не называет. Это он делает специально, чтобы еретики прочли и убедились в том, что он говорит. В этом священническая мудрость святого – не оттолкнуть заблуждающегося, но постепенно привести к истине. У афонских отцов есть по этому поводу такой пример: если рыба, заглотнувшая крючок, слишком норовиста, рыболов не должен резко дёргать леску, но осторожно тянуть рыбу к себе. Так же поступает и опытный духовник, когда видит, что к нему пришел человек страстный или гордого ума. Подобным образом ведут себя и некоторые жены по отношению к своим гордым мужьям.
Наследие святого
До нас дошло 28 бесед Василия Великого. Например, в беседе «О том, что Бог не виновник зла» святой говорит, что зло не имеет самостоятельной сущности и существования, оно паразитирует на свободной воле разумных существ, отклоняя их от Бога.
В беседе «Побудительной к принятию святого крещения» Василий, сам крестившийся в 26 лет, настаивает, что человек должен как можно скорее принять крещение, так как без него познание Бога невозможно.
В беседе «О том, что не должно прилепляться к житейскому…» святой утверждает, что единственное богатство человека – это душа и добродетель.
Цель христианской жизни, по Василию Великому, – уподобление Богу, совершающееся через причастие Ему.
Человек может познать Творца только Духом Святым. Поскольку Бог не имеет предела, то в будущем веке человек будет вечно познавать Его и возрастать в Нем.
Сейчас Святой Дух пребывает даже с недостойными, ожидая их освящения.
Именно Святой Дух есть совершенство добродетельных, а не их добро само по себе.
Причастие
Святой Василий Великий, как и многие другие святые, настаивает на как можно более частом причащении всех людей. В причастии нет разницы между священником и мирянином, но и тот и другой должны причащаться часто – несколько раз в неделю.
Святитель Василий Великий в одном из своих писем пишет: «Приобщаться каждый день и причащаться Святого Тела и Крови Христовых хорошо и полезно, так как Сам [Господь] ясно говорит: “Тот, кто ест Мою Плоть и пьет Мою Кровь, имеет жизнь вечную”. Кто же сомневается, что причащаться непрестанно жизни есть не что иное, как жить многообразно?»
В другом письме на вопрос молодой девушки, как часто надо причащаться, он отвечает, что в Каппадокии причащаются 4 раза в неделю: в среду, пятницу, субботу и воскресение. То же он советует.
Для вечной жизни необходимо причастие. Оно должно предваряться очищением и добрыми делами. Причастие – пища вечной жизни. У причастника обновляется ум. Это помогает ему глубоко воспринять христианский взгляд на мир и жить им.
Почитание святых
Почитая святых, мы воздаём славу Богу. Прикасаясь к их мощам, мы получаем некую меру благодатного освящения.
За то, что мы чтим святых во славу Божию, нас ожидает великая награда.
Священнический совет
Василий Великий учит почитать всех иереев, но прибегать за помощью только к хорошим. Каков он – хороший иерей?
Согласно святому Иоанну Лествичнику: «Истинного пастыря укажет любовь».
Наставник должен также иметь дар рассуждения.
Каким образом приобретаются эти дары? Они приобретаются через послушание духовному человеку, который сам исполняет заповеди. Когда мы, прибегая за советом к такому духовному наставнику, получаем помощь и побеждаем страсти, то тогда и сами вскоре станем наставниками. Наставник образуется из послушника.
Человек должен на опыте изведать то, о чём он говорит. Нельзя говорить о Боге и духовной жизни такие слова, которые не исходят из опыта проповедника.
Святой Макарий Великий пишет: «Имеющие в себе Божественное богатство Духа, когда сообщают другим духовные словеса, преподают им как бы изъемлемое из собственного своего сокровища. А которые не собрали в сердечные сокровищницы сего богатства, источающего из себя доброту Божественных мыслей, и таин, и превысших глаголов, те, собрав несколько цветов из Писаний обоих Заветов, носят их на конце языка своего, или, став слушателями мужей духовных, хвалятся их учением, предлагая его, как свое собственное, и себе присвояя чужое произведение. И они доставляют другим нетрудное наслаждение преподаваемым, а сами, после беседы своей, оказываются подобными нищим; потому что каждое их слово как бы в собственность возвращается тем, у кого оно занято, сами же они не приобрели собственного сокровища, чтобы могли сперва сами им увеселиться, а потом и другим сообщить его с пользою. Посему, должно прежде испросить у Бога, чтобы в нас находилось уже истинное сие богатство, а тогда удобно будет прийти нам в состояние, и другим оказывать пользу и преподавать им духовные и таинственные учения».
Нас убеждают не слова, а благодать, присутствующая в словах. Именно за благодатью человек пойдёт, потому что благодать – это Бог. Благодать может явить человеку, как хорошо жить в Боге и жить для других.
Макарий Великий: «Нет достаточной причины отказаться человеку от наслаждений мира сего, если не приимет он участия в блаженстве иного мира».
Благодать, праведность, по Василию Великому, не зависят от сана. Человек может быть даже епископом и, как епископ, иметь возможность совершать Таинства, но его сердце может быть не преображено благодатью. Именно это часто отталкивает людей от Церкви – когда они видят христианина, который не преобразился, не имеет опыта благодатного освящения, не праведен.
От чего зависит освящение? От интенсивности жизни для других, покаяния, участия в Таинствах. Чем больше человек живёт для других, тем больше в нем Бога.
Макарий Великий: «Как в сей видимой церкви, если не будут предшествовать сперва чтения, псалмопения и прочее последование церковного чиноположения, то иерею не следует совершать самого Божественного таинства тела и крови Христовой; также, если и все церковное правило будет выполнено, но таинственной Евхаристии иереем не совершено, и приобщения тела Христова не было, то по церковному уставу священнодействие не довершено и служение таинства недостаточно: так разумей и о Христианине. Если преуспел он в посте, во бдении, в псалмопении, во всяком подвиге и во всякой добродетели, но на жертвеннике сердца его не совершено еще благодатью таинственное действие Духа, при полном ощущении и духовном упокоении: то все таковое чинопоследование подвижничества не совершенно и почти бесполезно; потому что человек не имеет духовного радования, таинственно производимого в сердце».
В. Н. Лосский рассуждает: «…Если епископ лично не стяжал благодати, если его разум не просвещён Духом Святым, он может действовать под влиянием человеческих побуждений, может заблуждаться в отправлении власти, дарованной ему Богом. Несомненно, он понесёт пред Богом ответственность за свои действия…».
По этой причине святой Василий Великий уверен: «Как телесные немощи открываем искусным в уврачевании, так и грехи – перед способными уврачевать их».
Церковь
Для Василия Великого и святых отцов Церковь – это все крещёные люди, а не только священники и монахи. Поэтому и свои нравственные правила святой Василий адресует ко всем христианам, всем, кто должен быть свят.
Святейший Патриарх Кирилл говорит: «Ошибочно под Церковью подразумевать только иерархию – епископов, священников, диаконов или тех людей, которые работают в Церкви. Церковь – это весь народ Божий. Церковь являет себя тогда, когда она совершает Божественную Евхаристию вокруг своего епископа или священника, и каждый в Церкви имеет свое служение. И мирянин, то есть крещеный член Церкви, – это не статист. Мирянин – это тот, кто несет особое служение в Церкви. Быть мирянином – это тоже служение, и посвящаемся мы на это служение через Таинство Крещения. Служение мирян не менее важно, чем служение священнослужителя. И благодарить Бога нужно за то, что все больше и больше мирян вовлекаются в это служение».
Артем Перлик
Источник