Вред от нее возможен а польза не доказана

Сама формулировка темы заставляет нас признать нечто, что входит в наше сознание почти неосознанно и манипулирует нами. Так, почему-то я должен анализировать пользу или вред философии. Хотя, может быть интересней и важней, для блага мира, было бы рассмотреть пользу или вред, например, курения, или подростковой мастурбации. Как будто, эта самая философия, во-первых, также является частью нашей жизни, существования. А во-вторых, по всей видимости, должна быть больше чем любой предмет, который мы могли бы поставить в формулировке темы вместо философии.

Таким образом, ставя перед собой задачу, рассмотреть эту тему, мы должны априори признать, что философия определяется чем-то, что на уровень выше всех прочих предметов и, наряду с ними, является частью нашей жизни. В качестве определения, которое бы оправдывало тему и наше ее рассмотрение, мы возьмем, что философия это процесс мышления. Который человек осуществляет практически все время. Но при этом мы должны отличить нашу философию чем-то, что отличало бы ее от просто мышления, наделив его неким качеством. Этим качеством, как мне кажется, является цепляющееся мышление, мышление готовое заморочиться по каждому предмету, в том числе, и о заморачивании над предметом. Главной же методологической установкой этого мышления является поиск ответов на вопрос «почему…». Поиск ответов на возникающие вопросы «почему» не оставляет никаких границ, «социальных оков». Позволяет дать полное представление предмета во всех его возможных связях и аспектах, а кроме этого дает осознание того, что предмет рассмотрен полностью.

Определив философию так, далее мы сможем ответить на вопрос какая польза от мышления цепляющегося за все проходящее через процесс мышления и за само цепляние.

При этом польза вынужденно будет пониматься как то, что способно приносить удовольствие и выгоду. То, что польза это то, что приносит выгоду, почти не требует доказательств, это даже почти синонимы, однако то, что она может еще пониматься, как удовольствие следует пояснить. Если человек получает удовольствие, но при этом ни каких выгод не получает или он даже платит за удовольствие, что часто бывает, это все равно ему приносит пользу – или душевному состоянию, или телесному. Таким образом, поле пользы мы можем разложить на следующие ситуации:

-когда индивид получает и удовольствие и выгоду;

-когда индивид получает удовольствие, но не получает выгоду;

-когда индивид получает выгоду, но не получает удовольствие;

-и когда общество благодаря философскому мышлению индивида получает пользу от того, что индивид не получил удовольствие и выгоды.

Когда мы разобрали, таким образом, почти все возможные варианты нам легче найти примеры, которые бы в сумме и дали интегральное представление о пользе от философии, то есть от особого рода мышления, которое характеризуется тем, что цепляется за все что входит в процесс мышления и за само цепляние.

Примем в качестве посылки, что человек — это существо взаимодействующее. Взаимодействуя с другими и со многим, человек образует в поле своей деятельности некоторое пространство, в том числе и пространство мышления, которое отделяет лично его от всего прочего. Очевидно, что, если его это пространство ничтожно, то он вынужден постоянно действовать под следствием обстоятельств и находясь под гнетом чужих социальных пространств. Начав же заниматься философией, человек становится способным не только осознать свое пространство социального взаимодействия, но и значительно его расширить. Что позволит ему успешно взаимодействовать с окружающими, улучшит его материальное благополучие и повысит уровень жизни. Таким образом, он получит и много удовольствий, и выгоды.

Но на начальном этапе, ему придется столкнуться с некоторыми издержками, понести некоторые расходы. Что и будет соответствовать случаю, когда человек хоть и получает удовольствие от нового качества своей жизни, своего мышления, однако несет потери в выгоде.

Далее наступает момент, когда выгоды нового мышления уже он получает, однако при этом вступает в конфликт с теми агентами взаимодействия, которые раньше пользовались тем, что его личное пространство социального взаимодействия было чрезмерно маленьким. Разумеется, конфликты не могут доставить удовольствие, тем не менее человек уже видит последствия своего нового отношения к миру и те удовольствия и выгоды, которое это новое отношение ему сулит. И уже не сможет больше сбиться с намеченного пути, так как философия в его жизни занимает все большее и большее место. Все, расширяя и расширяя его пространство социального взаимодействия, куда теперь могут вовлекаться и чужие пространства.

Остается рассмотреть еще один случай пользы, которая ни удовольствий, ни выгод индивиду не приносят, но, тем не менее, это польза социальная. Назовем подобный случай – самообучением индивида или самоограничением. От самообучения, самоограничения он может не получать ни удовольствие, ни выгоду, наоборот одни убытки, но тем не менее эта обучение пойдет ему на пользу с точки зрения стороннего наблюдателя, или общества.

Вред эта характеристика, которая, очевидно находится в другой плоскости по отношению к индивиду. Естественно он может определить для себя вред, но уже с точки зрения чего-то внешнего по отношению к себе.

Нам кажется, что вред это критерий, который возникает с точки зрения общества. Некто, кто представляет общественную точку зрения, может определить вред чего-либо. Сам индивид с позиции своего эго не может определить вред. Все для него будет удовольствием или выгодой. Хотя иногда это может принимать форму мазохизма, но негативная коннотация этого – опять же характеристика как чего-то негативного – относится к внешней позиции, то есть социальной.

Таким образом вред от философии будет определяться с точки того как она влияет на поведение человека в обществе. То есть опять же поиск вреда мы должны вести исходя из того, что поведение его будет идти в разрез принятому поведению, устоявшимся, традициям и. т. д.

И в этом отношении философия – сущий вред. Так как она делает человека абсолютно асоциальным.

Дадим образную характеристику того, к чему приводит философия, или как мы ее определили, особого рода мышление.

Представим человека плывущего по течению реки. Он плывет быстро, не испытываю практически усилий. И вдруг он решил встать посередине русла. И тотчас же он испытает сильное давление в спину, и большое возмущение в воде произведет его поступок. И далее за спиной у него поднимется небольшой водный бугор, а перед ним наоборот образуется некоторая яма.

Нечто подобное происходит с ним, когда он перестает просто отвечать на внешние запросы и понуждения, а вдруг делает остановку и, несмотря на возникающее возмущение и давление, продолжает стоять, образую между собой и течением жизни, пропасть, которую уже преодолеть не возможно.

Таким образом, человек, начав соответствующим образом мыслить, фактически перестает быстро принимать решение, делать выбор. Что превращает человека в социального инвалида. Социум, те связи, которые окружают человека, отбирая его пространство, требуют подчинения себе. Социуму нужен человек, который делает выбор сразу, принимает такое решение, которое социумом навязывается. Но перед философствующим и социумом, встают непреодолимые пропасти, которые он, когда философствует, никогда не преодолеет. Ибо движение по принуждению прекращается. Особенно мыслящий перестает двигаться. Он становится источником иллюзий, но при этом сам не может жить иллюзиями, так как в таком состоянии все для него становится иллюзиями.

Источник

“Ïîëüçà îò ôèëîñîôèè íå äîêàçàíà, à âðåä î÷åâèäåí”?

(Ï. À. Øèðèíñêèé-Øèõìàòîâ)

   Ýòà öèòàòà, ïðèâåä¸ííàÿ â êà÷åñòâå çàãëàâèÿ, – âûçîâ, áðîøåííûé ôèëîñîôèè: îíà ñòàâèò ïîä âîïðîñ ñàìó öåëåñîîáðàçíîñòü ñóùåñòâîâàíèÿ è èçó÷åíèÿ äàííîé íàóêè (õîòÿ ìíîãèå å¸ äàæå íàóêîé íå ñ÷èòàþò, à ëèøü, â ëó÷øåì ñëó÷àå, òåîðåòè÷åñêè-ñôîðìóëèðîâàííûì ìèðîâîççðåíèåì (è ñèå äåéñòâèòåëüíî òàê, íî íå òîëüêî), â õóäøåì: íåíóæíûì áðåäîì íåïîíÿòíûì è ÷óæäûì íàóêå (ïîâåðüòå, íå ðàç ïîäîáíîå ïðèõîäèëîñü ñëûøàòü)). Îäíàêî ïðåæäå ÷åì îïðîâåðãàòü/äîêàçûâàòü å¸ âðåä/ïîëüçó, ñòîèò óòî÷íèòü, ÷òî îíà åñüì, ÷òî ìîæåò äàòü ÷åëîâåêó (èëè çàáðàòü ó íåãî), èáî ýòî õîòü è îáùåèçâåñòíûé ÷àñòîóïîòðåáëÿåìûé òåðìèí, íî èíòåðïðåòèðóåòñÿ îí ó êàæäîãî ïî-ñâîåìó, ñîãëàñíî ñëîæèâøèìñÿ ñòåðåîòèïàì, êîòîðûå ÷àñòî áûâàþò äàëåêè îò äåéñòâèòåëüíîñòè è èìåþò íåîïðàâäàííî-íåãàòèâíóþ îêðàñêó, âñëåäñòâèå íåàäåêâàòíîãî âîñïðèÿòèÿ ãðîìîçäêèõ è ñëîæíûõ òåîðåòè÷åñêèõ êîìïëåêñîâ ýòîé íàóêè.
   Èòàê, ÷òî æå åñòü ôèëîñîôèÿ? Ñîãëàñíî íàèáîëåå ðàñïðîñòðàí¸ííîé íà ñåãîäíÿøíèé äåíü ïàðàäèãìå, îíà (ôèëîñîôèÿ) ïî ñîäåðæàíèþ – ñòðåìëåíèå ê âñåîõâàòíîñòè è åäèíñòâó, ïî ìåòîäó – ðàöèîíàëüíûé ñïîñîá îáúÿñíåíèÿ äåéñòâèòåëüíîñòè (ñðàçó çàìå÷ó: ñóùåñòâóåò òàêæå ôèëîñîôñêèå òå÷åíèÿ, íåïðèçíàþùèå êîìïåòåíòíîñòü ðàçóìà â ðåøåíèè ýòîãî âîïðîñà, ò.ê. ñ÷èòàþò åãî ñëèøêîì íåñîâåðøåííûì), ïî öåëè – çíàíèå, ñâîáîäíîå îò óòèëèòàðíûõ ïðàêòè÷åñêèõ èíòåðåñîâ (êîòîðûå, âñ¸-òàêè, íà ìîé ñ÷¸ò, ìîãóò áûòü âïîñëåäñòâèè óäîâëåòâîðåíû êîñâåííûì ïóò¸ì). È, íàêîíåö, ãëàâíîå – ïðåäìåò ôèëîñîôèè, êîòîðûé êîíêðåòíî …íåèçâåñòåí (!). Íà ïåðâûé âçãëÿä, ýòî ìîæåò ïîêàçàòüñÿ ÷óøüþ èëè íîíñåíñîì (è èíîãäà ïðèâîäèòñÿ â êà÷åñòâå àðãóìåíòà äëÿ îïðàâäàíèÿ öèòàòû-çàãëàâèÿ), íî äåëî â ñàìîé ñóùíîñòè ôèëîñîôèè: îíà ïûòàåòñÿ îõâàòèòü âåñü ìèð è åãî ïðîáëåìíûå âîïðîñû, ïîýòîìó, êîððåêòíåå ãîâîðèòü î ñîäåðæàíèè, à íå ïðåäìåòå. Âîïðîñû ýòè ïðèìåðíî (îíè ìîãëè ìåíÿòüñÿ â çàâèñèìîñòè îò èñòîðè÷åñêîé ýïîõè è ñîîòâåòñòâóþùåé åé ôèëîñîôñêîé øêîëû; çäåñü ïðèâåäåíû, íà ìîé âçãëÿä, ñàìûå âàæíûå, àêòóàëüíûå è íàèáîëåå ðàñïðîñòðàíåííûå) òàêèå: “Êàêîâà ñóùíîñòü ìèðà?”, “Â ÷¸ì åãî ïåðâîèñòîêè?”, “Ïî÷åìó ñóùåñòâóåò ÷åëîâåê, îáùåñòâî è êàêîé ñìûñë ýòîãî?” è ò.ï. – èõ íåäàðîì åù¸ îáîáù¸ííî íàçûâàþò “âå÷íûå âîïðîñû”.
   Ðåøåíèå ýòèõ âîïðîñîâ, ðàçðàáîòêà áîëåå ýôôåêòèâíûõ ìåòîäîâ èññëåäîâàíèÿ, ïîñòàíîâêà íîâûõ âîïðîñîâ, ïîçâîëÿþùèõ êîñâåííûì ïóò¸ì îòâåòèòü íà ïðåäûäóùèå, à òàêæå ðàçëè÷íûå îáùåñòâåííûå ïðîáëåìû è èçó÷åíèå ëè÷íîñòè, å¸ ïåðåæèâàíèé – ýòî è åñòü îñíîâíûå ôóíêöèè ôèëîñîôèè â îáùèõ ÷åðòàõ.
   Ïîñëå âñåãî âûøåñêàçàííîãî, óäèâëÿåò âîò ÷òî: êàê òàêèå æèçíåííî-âàæíûå àñïåêòû ôèëîñîôèè ìîãóò òàê íèâåëèðîâàòüñÿ â ãëàçàõ ó÷¸íûõ, íå ãîâîðÿ óæå îá ïðîñòûõ ëþäÿõ?!
   Ïî-ìîåìó, îòâåò òàèòñÿ â ñàìîì èñêàæ¸ííîì ïîíèìàíèè ñóòè ýòîé íàóêè, íåóìåíèè èñïîëüçîâàòü å¸ òåîðåòè÷åñêè-ñôîðìóëèðîâàííûå çàêîíû â æèçíè, âî-ïåðâûõ, èç-çà òðóäíîñòè èõ âîñïðèÿòèÿ, âî-âòîðûõ, ñàìîé ñïåöèôèêè âçàèìîïðîíèêíîâåíèÿ ôèëîñîôèè è ëè÷íîñòè, â-òðåòüèõ, êàê ñëåäñòâèå ïåðâîãî è âòîðîãî – âîçíèêàþùèå òóïèêè è äàæå ïîòåðÿ ïåðâîíà÷àëüíîãî ñìûñëà ïðè èíòåðïðåòàöèè ýòèõ çàêîíîâ. Èëè æå ñèå âîçìîæíî ïðè áåçðàçëè÷èè ê ïîäîáíûì “âå÷íûì âîïðîñàì” ïî îäíîé èç äâóõ ïðè÷èí (íî áûâàþò ðåäêèå ñëó÷àè, êîãäà îíè ñî÷åòàþòñÿ âìåñòå):

Ëàäíî, äîïóñòèì “ëþáîâü ê ìóäðîñòè” ìîæåò îêàçàòüñÿ â ðåöåññèâíî-àìáèîçíîì ñîñòîÿíèè, ïî âûøåïåðå÷èñëåííûì ïðè÷èíàì è íå ïðèíåñòè ïîëüçû, íî êàê æå îíà ìîæåò ïðèíåñòè âðåä?!
À âñ¸ äåëî â òîì, ÷òî íå âñåãäà, êàê óòâåðæäàë Ñîêðàò, çíàíèå = äîáðî, èáî ïðè îïðåäåë¸ííûõ óñëîâèÿõ è íåêîððåêòíîì èñïîëüçîâàíèè, îíî ìîæåò ñòàòü ïîèñòèíå çëîì, ñòàíîâÿñü “êàìíåì ïðåòêíîâåíèÿ” è ïðèâîäÿ ê ëîæíûì âûâîäàì, èíîãäà äàæå åìó (çíàíèþ) ïðîòèâîðå÷àùèì. Óñëîâèÿìè äëÿ ïîäîáíûõ “ìåòàìîðôîç” ìîæåò áûòü:

   Òåïåðü, êîãäà îñíîâíûå âûøåîïèñàííûå ïðè÷èíû àíòèïàòèè ê äàííîé íàóêå óêàçàíû, íåóäèâèòåëüíî, ïî÷åìó ôèëîñîôèÿ ìîæåò áûòü íå òîëüêî ìîùíûì îðóäèåì âî áëàãî, íî è îïàñíûì îðóæèåì, íåêîìïåòåíòíîå îáðàùåíèå ñ êîòîðûì ìîæåò äàæå ïðèâåñòè ê êàòàñòðîôå. Âïðî÷åì, òàê è ñ ëþáîé (ïî÷òè) íàóêîé… Êàê ñêàçàë Ôðåíñèñ Áåêîí: “Çíàíèå – ñèëà!” è áûë ïðàâ, íî íå ñòîèò òàêæå çàáûâàòü, ÷òî ïîëó÷åííàÿ ïðè åãî (çíàíèÿ) ïîìîùè âîäîðîäíàÿ áîìáà òîæå íåñëàáàÿ…
   Èòàê, áûòü ôèëîñîôèè èëè íå áûòü? Ê ñîæàëåíèþ (à ìîæåò è ê ñ÷àñòüþ), îäíîçíà÷íûé îêîí÷àòåëüíûé îòâåò íà ïîäîáíûé âîïðîñ äàæå ïðè âñåâîçìîæíîé ìàêñèìàëüíî îáúåêòèâíîé è óáåäèòåëüíîé àðãóìåíòàöèè äàí áûòü íå ìîæåò – Ïëàòîí íå îøèáàëñÿ, êîãäà ãîâîðèë, ÷òî “òîëïà íèêîãäà íå áóäåò ôèëîñîôîì”… Òàê ÷òî ýòî ðåøàòü êàæäîìó ñàìîìó. Íî ÿ íå õî÷ó áûòü ÷àñòüþ òîëïû…

Источник

Фраза эта была произнесена в связи с планами новоназначенного (в 1849 году) министра исключить философию из числа преподаваемых в университетах дисциплин, что и было осуществлено в 1850 году. Это действие вписывалось в общую политику последнего периода царствования Николая I (с 1848 года). Философия как дисциплина и в первую очередь западноевропейская философия рассматривались как источник крамолы.

И я думаю, что многие студенты (и даже взрослые дяди и тети), имевшие «счастье» изучать этот по сути бесполезный на практике предмет, согласились бы с этим министром. Что же такое философия? Почему так много времени отводится в высших учебных заведения (да и не только) на ее изучение? Учиться размышлять и правильно выражать свои мысли… хм, в этом есть доля правды…Но разве можно заставить насильно думать человека о том, что ему не интересно? Поэтому и получается чаще всего так, что бедный студент сидит на паре, тщательно пытаясь скрыть свои зевки и сделать заинтересованное лицо, глядя на преподавателя. На самом же деле глубоко начхать ему и на Гегеля, и на Канта, и на всех философов вместе взятых. Препод же в свою очередь понимает, что его предмет в принципе никому в дальнейшей жизни не пригодится (хотя встречаются и личности полностью уверенные в обратном) и монотонно бубнит материал, который необходимо уложить в определенное количество часов, специально для этого отведенных. В сумме мы получаем два незаинтересованных лица: преподавателя и студента , головную боль для обоих и ноль знаний. А ведь студенту еще и экзамен сдавать! И от этой мысли волосы на голове непроизвольно встают дыбом…На улице уже вовсю припекает солнышко (вариант для зимы – блестит снежок), друзья зовут в лес на шашлыки, а ты должен сидеть дома в духоте и зубрить ненавистный предмет. О какой тяге к учебы может быть речь в таких условиях? Ладно, если бы тебе это было интересно и зачитавшись каким-нибудь трудом известного философа, ты бы мог отвлечься и забыть о том куда и зачем тебя звали. Но нет, высокопарные выражения и пафосные фразы великих умов прошлого заставляют скрипеть не только извилинами, но и зубами. Наверное у многих бывали такие ситуации и они меня хорошо поймут.

«Традиционно философия определяется как исследование первопричин и начал всего мыслимого — универсальных закономерностей, в рамках которых существует и изменяется как бытие, так и мышление, как постигаемый Космос, так и постигающий его дух» – ну разве нормальный человек запомнит такое с первого раза? Почему бы нашим ученым или хотя бы преподавателям не передать определение философии и всего что с ней связано простыми русскими словами. Ведь это было бы гораздо понятнее и интереснее для простого обывателя, так как почти каждому человеку присуще интересоваться вопросами о создании мира или смыслом жизни, размышлять о том есть ли Бог на самом деле или мир подчиняется только законам физики. Но гораздо приятнее делать это в кругу друзей, когда никто не старается прыгнуть выше головы, добавляя в предложения огромное количество совершенно лишних заумных слов, которые только еще больше затуманивают смысл сказанного.Когда каждый выслушает, поддержит или наоборот опровергнет твое предположение и начнет доказывать свою точку зрения. Тогда и появляются очень интересные дискуссии, в ходе которых делаются самые смелые предположения и выводы. И порой очень жалеешь, что нет с собой ручки и блокнотика, а мысль уже ускользает, и как ни старайся, потом её уже не поймаешь. ..
Хотя бывает и так, что выполняя мудреные задания по философии, вдруг что-то зацепит, понравится и вот уже с головой окунаешься в рассмотрение этой проблемы. Я помню, когда мы защищали в конце семестра первоисточники, мне попалась одна очень интересная работа Б.Рассел «Во что я верю» – https://ru.philosophy.kiev.ua/library/russell/04/01.html Не буду выкладывать краткое ее содержание, потому что тот, кого это действительно заинтересует, пусть лучше прочитает оригинал. Скажу лишь, что описанное полностью совпадет с моим взглядом на мир, а сама работа пробудила во мне некий интерес к философии. И таких замечательных трудов не мало, и каждый, я думаю, если бы постарался, смог бы найти что-нибудь для души.

Нет, философия не умирает, она просто рождается заново, уже измененная, совершенно новая. Жизнь не стоит на месте, она скачет семимильными прыжками и вот уже появляется множество новых книг, и не только научных, но и художественных, которые заставляют нас задуматься о чем-то более высоком нежели простое течение времени. И хочется не просто жить, а жить красиво и с пользой.

А в заключение немного о вреде и пользе философии.

Серафим Шибанов.
О вреде философии.

Чеша в раздумьях гениталии,
под парой белых простыней,
я думал о Васисуалии,
себе и – что скрывать – о ней,
интеллигенции российской
и ее власти над людьми,
а в холодильнике сосиской
не пахло даже, черт возьми…
Да, голод был, духовный голод,
и осознать пытался я,
за что был Архимед заколот,
за что страдал профессор Ян,
за что был Петя Чаадаев
упрятан в сумасшедший дом…
А в раковине стух, оттаяв,
огромный безобразный сом…
Но что мне сом, когда пучина
грозится поглотить страну,
тут надо выявлять причины,
чтоб не пойти как лом ко дну…
Быть может, всех сильнее НАТО
виновно в кризисе эпох…
Я позабыл, что кушать надо,
и оттого внезапно сдох.
Одно лишь жалко: наблюденья
так и не записал свои.
Я был философ, без сомненья,
чего теперь греха таить…

Мила Уланова
О пользе философии

С утра Роман Палыч решил, что пора становиться философом. Вникать в смысл явлений, постигать глубинное значение слов.
– Во всем мне хочется дойти до самой суууути, – напевал Роман Палыч, бреясь.
Продолжения он никогда не знал, да оно ему было и ни к чему. Он повторял и повторял полюбившиеся строки. Но тут его позвала жена и отправила в магазин – купить популярный в народе продукт чегонибудькчаю.
– А что взять? Печенье? Пряники? Может, конфеты?
– Всё равно, – легкомысленно ответила жена и ушла на кухню.
Роман Палыч вышел из дома, вошел в состояние мыслительного транса и начал доходить. До самой сути. «Всё равно, всё равно! – повторял он, – Всё – равно? Всё в мире равно? Всё – равно всему? Но ведь три не равно семнадцати? Страус не равен лошади?» Получалось что-то невероятное. Легче всего было предположить, что жена ошиблась, но это было невозможно: она всегда была права.
Подойдя к магазину, Роман Палыч почувствовал, что страшно утомился головой. «Наш супермаркет равен Эйфелевой башне?» – вяло подумал он, его нетренированные мыслительные мышцы последний раз напряглись и обмякли. Недодуманная мысль шмякнулась куда-то на дно черепной коробки. Роман Палыч вошел в магазин и купил селедку пряного посола.
– Это что? – жена посмотрела на селедку с брезгливым любопытством. – Я тебя что купить просила?
– Чего-нибудь к чаю! А вот скажи, – отдохнувшие мыслительные мускулы Романа Палыча встрепенулись и радостно напряглись, – когда селедки поешь, тебе чего хочется?
– Пить, – машинально ответила жена.
– Вот! Вот потому и существует такая примета: селедка – к чаю!
Жена приоткрыла рот. Закрыла. Снова приоткрыла. Начала поднимать руку к виску, не донесла, махнула ею. И пошла ставить чайник.
Роман Палыч понял, что впервые в жизни последнее слово в разговоре с женой осталось за ним. Вот так занятия философией развивают умственные способности

Источник