Все будет хорошо даже вчерашние ошибки пойдут нам на пользу

      Эти две недели пролетели стремительно. Почти так же стремительно, как мой первый день в компании близнецов.

      С мистером Грином в тот же понедельник я имела серьёзный разговор. Мужчина предложил мне работу няней на любых условиях:

      — Поймите, вы очень понравились моим детям. Я не мог найти управу на них с тех пор, как моя жена сбежала из нашего города, не желая вспоминать ни меня, ни близнецов…

      — И с чего вы взяли, что я, дочь такой же сбежавшей, могу послужить вашим детям достойным примером? — мне польстило, что моим талантам оторвы заинтересовались на профессиональном уровне, но соглашаться на работу не спешила.

      Наверное, я еще хорошо помнила, что этот милый дяденька планировал меня подставить утром. Без моральной и материальной подготовки я бы с мальчиками вряд ли справилась.

      — С того, что ваша мать взяла вас с собой и дала неплохое воспитание, на сколько я могу судить… — директор внимательно изучал мое личное дело, а закончив, продолжил доброжелательным тоном:

      — С моей стороны гарантирую любое содействие в школе… Когда я говорю «любое», я именно это и имею ввиду, мисс Свон.

      Я оценила серьезное выражение лица мистера Грина, мысленно перекрестилась и предложила кандидатуру Аюши. Она, на сколько мне известно, как раз заканчивала контракт с прошлой семьей, у которых жила последние пять лет, и мечтала уехать из слишком шумного для ее скромной натуры Нью-Йорка. Зарплата, которую предлагал директор, не уступала ее прошлой, а история брошенных деток предсказуемо растопила золотое сердце моей милой Мери Попинс.

      Компромисс был найден, и я осталась братьям «подружкой», иногда заезжая к ним в гости.

      Подготовка к празднику шла полным ходом, параллельно уточнялся план далёких, но таких желанных для многих весенних танцев, а я крутилась как белка в колесе, разрываясь между Форксом, резервацией квилетов и Сиэтлом.

      В Форксе была школа, где Эрик припахал меня вести небольшую колонку в местной газете, назвав её в шутку «Разговоры с Белоснежкой». Никто не сбрасывал меня и с должности школьного фотографа, так что я часто носилась по школе с фотоаппаратом на шее, словно папарацци, увековечивая исторические или забавные моменты жизни школяров.

      Возможно, если бы я не участвовала в организации школьных событий, я бы так не уставала, но я почувствовала какую-то гипертрофированную ответственность за этот Валентинов день.

      Скупались цветы, готовились ленты, я лично забрала на почте посылку от мамы, где лежало моё белое платье, пуанты и крылышки, также я попросилась присутствовать на физкультуре, согласно своему расписанию, убивая этим двух зайцев: во-первых, я вспоминала детство и несложные балетные па, стараясь не напрягать руку, а во-вторых, присматривала за Бо.

      К слову, с Квоном у нас сложились странные отношения. Все поголовно считали нас парой, я могла без всякого стеснения обнять его на людях или наоборот, он часто сопровождал меня куда бы то ни было, сидели мы вместе, не считая чёртовой биологии, где мистер Баннер, строгих правил, рассадил нас, вернув меня в лоно хмуро молчащего Каллена… Но мы парой не были. Просто в какой-то момент, в очередной раз подвозя меня до дома, Бо повернулся и внезапно спросил меня прямо:

      — Белла, мы кто друг другу?

      Сказать, что я растерялись, это ничего не сказать. Но когда я наконец заговорила, мой голос меня не подвел:

      — Я не знаю. Тебя очень волнует неведение?

      Квон улыбнулся мне открыто и мягко, а в его глазах не было ни намёка на фальшь:

      — Ну, я-то знаю, что мы с тобой как минимум друзья.

      Его слова заставили меня испытать настоящее облегчение.

      — Что ж, это как минимум звучит неплохо. Зайдёшь на чай?

      Этот день ничего не изменил в наших отношениях, и я была рада этому. Мы так же весело общались, понимая друг друга с полуслова, дурачились, ходили в гости, смотрели фильмы, мюзиклы, мультфильмы… Квон был в шоке, когда узнал, что я не смотрела диснеевскую «Красавицу и чудовище» и подкалывал меня, пока я не села смотреть с ним этот мультфильм.

      — Ну, классно же?

      — Та волшебница сделала этому принцу услугу, когда превратила его в это милое лохматое чудовище, Бо, — я скептически смотрела, как моя, по сути, тёзка, кружится в вальсе с парнем, которого лично я бы назвала противно смазливым. — А та милая чёрная метёлочка для пыли? Нет, ты таки видел, во что в конце превратилась эта метелочка? В швабру какую-то превратилась, которую в мультиках лучше детям не показывать… Какой возрастной рейтинг у этой истории? А как эта девочка-колокольчик взвалила на себя эту тушу мамонтёнка после драки с волками? Кстати, этот принц боится крови, как я понимаю? Почему он свалился как подкошенный от трёх царапин?

      Бо хохотал до слёз, пока я с наигранным негодованием комментировала сказку. Мы вообще чертовски многое превращали в шутку.

      Почти всё.