Взыскание морального вреда в пользу юридического лица

Свежий подход ВС: Моральный вред в пользу юрлица взыскать нельзя

Три инстанции взыскали с ФССП в пользу компании компенсацию морального вреда за долгое ожидание информации об исполнительном производстве. Руководствовались они при этом практикой ЕСПЧ и исходили из факта “длительной неопределенности”, а не из критерия физических и нравственных страданий. Однако экономколлегия Верховного суда такой подход окончательно отвергла, посчитав, что моральный вред и юрлицо – вещи несовместимые. Формально юристы ВС поддерживают, но опасаются за безнаказанность госорганов и их “системную волокиту”.

Коллегия Верховного суда по экономическим спорам поддержала превалирующий в судах подход о том, что юрлицо не вправе претендовать на компенсацию морального вреда. К такому выводу она пришла, рассмотрев спор ООО “МХС групп” с Федеральной службой судебных приставов (№ А50-21226/2014). В рамках этого дела “МХС групп” как компания-взыскатель добилась в трех первых инстанциях 49 666 руб. компенсации с ФССП за то, что в течение почти полугода не могла ничего узнать о ходе исполнительного производства. “Верховный суд, по сути, буквально истолковав нормы ГК РФ, запретил любую возможность взыскания морального вреда в пользу юридического лица, – комментирует старший юрист “Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры” Денис Голубев.

“Традиционно суды отказывают юридическим лицам в компенсации морального вреда, – рассказывает партнер “Кульков, Колотилов и партнеры” Николай Покрышкин. – Формальная причина в том, что в ст. 151 ГК РФ речь идет только о причинении морального вреда “гражданину” и исключений из этого правила законом не установлено”. По существу же причина отказов кроется в самом определении морального вреда как “физических и нравственных страданий”, считает Покрышкин. “Они едва ли свойственны юридическому лицу, “личность” которого является юридической фикцией, не обладающей ни телом, способным претерпевать физические страдания, ни психикой, способной испытывать страдания нравственные”, – поясняет он.

“Неопределенность” как альтернатива страданиям

Впрочем, исключения в судебной практике бывают. Так, судья Арбитражного суда Пермского края Марина Катаева, рассмотрев тяжбу “МХС групп” с ФССП в порядке упрощенного производства, пришла к выводу, что компания-взыскатель в течение длительного времени находилась в состоянии неопределенности относительно исполнения судебного акта, а значит, и заслуживает компенсации морального вреда. При этом, принимая решение, судья руководствовалась Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и решением ЕСПЧ от 6 апреля 2000 года по делу “Компания “Комингерсол С.А.” против Португалии”. “Практика Европейского суда по правам человека при определении вопроса о компенсации юридическому лицу нарушенного нематериального блага исходит не из факта физических и нравственных страданий юридического лица, а из факта длительной неопределенности”, – рассудила Катаева. Ее решение оставили в силе и судья 17-го ААС Наталия Савельева, и кассационная коллегия АС Уральского округа (Светлана Рябова, Елена Платонова и Зоя Семенова).

Такая позиция судов кажется адвокату Алексею Михальчику крайне интересной и смелой: “Они, по сути, использовали редко применяемый, но от того не менее легитимный механизм прямого использования норм международного права при рассмотрении дела”. По мнению Михальчика, такой подход представляет собой большой общественный интерес и именно в этом направлении надо идти законодателю в целях “нормального функционирования государственных органов”. “Как показывает практика, именно материальный стимул зачастую становится определяющим в работе госорганов”, – добавляет он.

Вред от “публичной власти”

Однако экономколлегия ВС такую позицию в деле “МХС групп” против ФССП признала “ошибочной”. 10 августа в ВС состоялось заседание, на котором представители службы доказывали, что оснований для удовлетворения требований компании-взыскателя нет: во-первых, потому что вся информация о возбуждении исполнительного производства была размещена на сайте ФССП, а во-вторых, потому что правовая природа морального вреда не предполагает его компенсацию юрлицам. И в итоге экономколлегия в составе Натальи Чучуновой, Елены Золотова и Алексея Маненкова жалобу ФССП полностью удовлетворила: все акты нижестоящих инстанций судьи отменили и в иске “МХС групп” отказали (подробнее>>). Свои мотивы “тройка” пояснила в опубликованном накануне определении.

Судьи ВС сослались на статьи 151 и 1099 ГК, а также на постановление Пленума Верховного суда от 20 декабря 1994 года № 10. “Из буквального содержания вышеприведенных положений закона и разъяснений Пленума следует, что компенсация морального вреда возможна в случаях причинения такого вреда гражданину действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, – рассуждала экономколлегия. – В иных случаях компенсация морального вреда может иметь место лишь при наличии прямого указания об этом в законе”. Однако в действующем законодательстве прямое указание на возможность взыскать компенсацию в пользу юрлица отсутствует, указывала “тройка”: статья 1069 ГК, регулирующая гражданско-правовую ответственность за вред, причиненный публичной властью, прямо это не предусматривает.

“Активизм” vs “формализм”

С формальной точки зрения юристы такие выводы экономколлегии поддерживают. С учетом действующего законодательства позиция ВС вполне обоснованна и о моральном вреде для юридического лица речи идти не может, говорит Покрышкин. “В то же время очевидно, что системная волокита в отдельных государственных органах, не исключая ФССП, нередко нарушает права и законные интересы юридических лиц, – отмечает он. – И в этой ситуации иск о взыскании морального вреда похож на крик о помощи в ситуации, когда эффективных и прижившихся на практике способов взыскания компенсаций за волокиту в госорганах просто нет”. Солидарен с ним и управляющий партнер адвокатского бюро “Бартолиус” Юлий Тай. “С формально-правовыми аргументами коллегии можно согласиться, но тем не менее данное определение не учитывает политико-правового контекста, – рассказывает он. – В России уже многие годы объем фактического исполнения судебных актов находится на уровне 20 %, и даже высшее политическое руководство страны неоднократно высказывало свою озабоченность этим фактом”. Подход нижестоящих инстанций и их ссылки на решения ЕСПЧ Тай называет “судейским активизмом” и попыткой стимулироваться приставов к деятельности. “А высшая судебная инстанция по абсолютно казуистическим формальным причинам “подрезает им крылья””, – сетует он.

“Следуя за практикой ЕСПЧ…”

Решить проблему можно было бы, например, в случае изменения положений ст. 151 ГК РФ в пользу расширительного толкования как характера морального вреда, так и перечня лиц, способных его получить, считает Покрышкин. “Например, следуя за практикой ЕСПЧ, в качестве достаточного условия для взыскания морального вреда с государственных органов можно было бы установить наличие факта длительной правовой неопределенности вследствие действий/бездействия таких органов вне зависимости от наличия нравственных или физических страданий”, – поясняет он. Такой “либеральный” подход и ранее применялся российскими судами, замечает также Голубев: например, в деле № А40-131505/2012 по иску ООО “Роквул-Север” к ФССП, в рамках которого в 2014 году в аналогичной с “МХС групп” ситуации суды взыскали с казны РФ 70 000 рублей за бездействие приставов.”Однако с учетом свежей позиции ВС суды более не смогут следовать указанной позиции ЕСПЧ без соответствующего изменения российского законодательства”, –делает вывод Покрышкин.

А партнер “Инфралекс” Артем Кукин видит сходство компенсации нематериального вреда с компенсацией за волокиту, которая стала возможной после принятий под влиянием ЕСПЧ специального закона № 68 “О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок”. “Поскольку сумма компенсации не имеет прямой связи с размером основного требования, с которым связана волокита, и присуждаются как физическим, так и юридическим лицам, – поясняет он и добавляет: – Помимо взыскания компенсаций за волокиту, в ВАС еще в 2009 году стала формироваться практика взыскания с казны ущерба, причиненного госорганами коммерческим организациям”.

Источник

В статье рассмотрена современная проблема судебной практики о взыскании компенсации морального вреда юридическому лицу; отмечено влияние практики Европейского Суда на принятия решений национальными судами.

Проблема компенсации морального вреда юридическим лицам носит дискуссионный характер.

Как ни парадоксально, но в настоящее время сложилась достаточно противоречивая и неоднозначная судебная практика по вопросу компенсации морального вреда в пользу юридического лица. Дело в том, что долгое время гражданское законодательство сохраняло неопределенность в решении вопроса компенсации морального вреда юридическому лицу.

В первоначальной редакции Гражданский кодекс РФ до 1 октября 2013 года (Федеральный закон от 2 июля 2013 г. № 142-ФЗ) указывал, что юридическое лицо, в отношении которого распространены сведения, порочащие его деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда (п.5, п. 7 ст. 152 ГК РФ). В судебных разъяснениях аналогичное право закреплялось за организациями, так, например, п. 15 Постановления Пленума ВС РФ от 24 февраля 2005 г. № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц», п. 5 Постановления Пленума ВС РФ 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда».

При этом Высший Арбитражный Суд РФ придерживался позиции о невозможности применения института компенсации морального вреда для юридических лиц [1].

Верховный Суд РФ выступал за применение данного института к юридическому лицу изначально в Постановление Пленума ВС РФ 2005 г. № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц».

В свою очередь Конституционный суд РФ уточнил, что «юридические лица не лишены права предъявлять требование о компенсации морального вреда при защите их деловой репутации» [2].

Но судебная практика пошла по иному пути. В суды стали предъявлять требования о компенсации морального вреда не только в связи с защитой деловой репутации, но и в иных категориях. Наиболее распространенными стали требования о компенсации морального вреда юридическому лицу по причине бездействия судебных приставов, долгое время не предпринимавших никаких действий для исполнения судебного акта.

1 октября 2013 года вступили в силу поправки в ГК РФ, устранившие какие-либо сомнения в том, что такой способ защиты гражданских прав, как компенсация морального вреда, может применяться лишь в отношении физического лица. А в п. 11 ст. 152 ГК РФ теперь прямо сказано, что к защите деловой репутации компании применяются те же правила, что действуют в отношении защиты прав граждан, за исключением положений о компенсации морального вреда.

Это теперь означает, что спор по вопросу о возможности компенсации морального вреда юридическому лицу становится безосновательным, так как законодатель установил императивное правило исключающее компенсацию морального вреда юридическому лицу.

Однако, после внесения изменений, разнобой в применении положений законодательства сохранился в судебной практике.

Суды продолжали удовлетворять требования о компенсации морального вреда, так как согласно ст. 15 Конституции РФ составной частью российской правовой системы является Конвенция о защите прав человека и основных свобод, в том числе с учетом практики Европейского Суда по правам человека [3].

Дело в том, что Конвенция о защите прав человека и основных свобод, ратифицированная РФ, не исключает возможности компенсации морального вреда организациям.

Данная Конвенция была ратифицирована Российской Федерацией в 1998 г. и открыла гражданам РФ доступ в Европейский Суд по правам человека.

Теперь, согласно ст. 46 Конституции РФ: «каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты».

Как и Конвенция о защите прав человека и основных свобод, решения Европейского суда — в той части, в какой ими, исходя из общепризнанных принципов и норм международного права, дается толкование содержания закрепленных в Конвенции прав и свобод, включая право на доступ к суду и справедливое правосудие, являются составной частью российской правовой системы и должны учитываться Федеральным законодателем при регулировании общественных отношений и правоприменительными органами при применении соответствующих норм права, Постановление Конституционного Суда РФ от 05.02.2007 № 2-П.

17 августа ВС РФ принял акт, который должен послужить судам ориентиром при рассмотрении дел о возмещении юридическим лицам морального вреда — Определение ВС РФ от 17 августа 2015 г. № 309-ЭС15–8331.

Предпосылкой данного Определения ВС РФ явилась история нескольких судебных тяжб. Так первым таким достаточно громким стало дело компании «Роквул-Север» к ФССП о взыскании компенсации морального вреда в пользу юридического лица с государства в лице ФССП РФ за ненадлежащее исполнение судебного акта. Решение суда не исполнялось два года, дело прошло шесть судебных инстанций (2 круга), исковые требования были удовлетворены, Постановление ФАС МО от 27.01.2014 г. по делу Роквул-Север к ФССП РФ.

В своем решении ФАС МО по делу Роквула сослался на постановление ЕСПЧ по делу «Компания «Комингресол С. А». против Португалии. Некоторые суды указывают в подобных решениях, что данное дело ЕСПЧ не относится к Российской Федерации, т. к. вынесено против другого государства. Однако в 2009 году в ЕСПЧ слушалось дело «Сутяжник» против Российской Федерации,

Как известно, в постановлении ФАС МО по делу Роквула суд сослался на постановление ЕСПЧ по делу «Компания Комингресол С. А». против Португалии. Некоторые суды указывают в подобных решениях, что данное дело ЕСПЧ не относится к РФ, т. к. вынесено против другого государства. Однако в 2009 году в ЕСПЧ слушалось дело «Сутяжник» против Российской Федерации (жалоба № 8269/02), в котором Европейский суд подчеркнул, что «является допустимым присуждение компенсации причиненного морального вреда юридическому лицу в связи с перенесенными им «длительной неопределенностью» и «неудобством», взыскав в итоге 500 евро компенсации морального вреда именно с Российской Федерации.

В 2010 году под влиянием практики Европейского Суда РФ был принят Федеральный закон от 30.04.2010 № 68 «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок», но данный закон имеет ограниченную сферу действия, так как распространяется на требования о присуждении компенсации в случаях если должник является получателем бюджетных средств — п. 1 Постановления Пленума ВС РФ и ВАС РФ от 23.12.2010 № 30/64 «О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении дел о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок».

Кроме этого, в пункте 2 Постановления Пленума ВС РФ и ВАС РФ от 23.12.2010 № 30/64 «О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении дел о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок», согласно которому: «отсутствие права на присуждение компенсации на основании закона о компенсации не лишает заявителя возможности обратиться в суд с иском о компенсации морального вреда на основании статьи 151 ГК РФ».

Другое дело было в 2014 году по иску «МХС групп» к ФССП о компенсации морального вреда в результате длительного бездействия судебных приставов при исполнении судебного акта. Организация не могла получить сведений о состоянии исполнительного производства в течение 6 месяцев. В рамках этого дела компания добилась в трех первых инстанциях 49 666 руб. компенсации морального вреда. Судья первой инстанции пришла к выводу, что компания-взыскатель находилась в состоянии неопределенности относительно исполнения судебного акта, при это в решении судья ссылалась на Конвенцию о защите прав человека и основных свобод и решение ЕСПЧ от 6 апреля 2000 года по делу «Компания «Комингерсол С. А». против Португалии». По мнению судьи: «практика ЕСПЧ при определении вопроса о компенсации юридическому лицу нарушенного нематериального блага исходит не из факта физических и нравственных страданий юридического лица, а из факта длительной неопределенности», с таким мнением судьи первой инстанции согласились судья апелляционной инстанции и кассационная коллегия.

Однако судьи ВС РФ не поддержали точку зрения нижестоящих судов, указав на статьи 151 и 1069 ГК РФ, отметив, что «компенсация морального вреда может иметь место лишь при наличии прямого указания об этом в законе. В действующем законодательстве прямое указание на такую возможность отсутствует» [4].

Действительно, позиция вышестоящего суда вполне обоснована, и взыскать моральный вред для юридического лица недопустимо с точки зрения действующего законодательства. Но возникает закономерный вопрос: каким правомерным способом может защитить нарушенные права и законные интересы юридическое лицо, когда в ситуации системной волокиты среди государственных структур, включая ФССП, нет более эффективного и апробированного уже практикой способа, как взыскание компенсации морального вреда?

Очевидно, что сегодня требования о компенсации морального вреда юридическим лицам получают свое распространение.

Попытки нижестоящих инстанций адаптировать практику ЕСПЧ для решения национальных проблем это так называемый «судейский активизм» [5, с. 18].

В настоящее время проблему можно было бы решить путем внесения изменений в Гражданское законодательство в пользу расширительного толкования содержания морального вреда, а также перечня лиц, способных его получить.

В свете вышенаписанного такую практику судов следует признать смелой и интересной. Судьи нижестоящих инстанций в условиях законодательного закрепления запрета взыскания морального вреда юридическому лицу, использовали редко применяемый механизм прямого использования норм международного права при рассмотрении дела.

Это всё говорит о том, что наука и практика не стоит на месте, меняются точки зрения отдельных юристов на эту неоднозначную проблему. В целом такой подход порождает большой практический интерес, так как стимулирует государственные органы к надлежащему выполнения своих обязанностей.

Если обратиться к доктрине гражданского права, то мы увидим достаточно аргументов противников такого способа защиты своих прав юридическим лицом, как компенсация морального вреда.

Остановимся на аргументах тех авторов, которые отмечают допустимость права юридического лица на компенсацию морального вреда.

В частности, в цивилистической литературе еще 20-х годов встречались высказывания в пользу компенсации морального вреда. Раньше других уделил внимание этой проблеме Б. Лапицкий. Он считал, что деньги в данном случае выполняют функцию не эквивалента душевных страданий, а удовлетворения, позволяющего их облегчить [6, с. 36].

В своем шедевре цивилистической науки «Основные проблемы гражданского права» И. А. Покровский писал: «Юридическое лицо не есть нечто мертвое и безжизненное; оно является, напротив, некоторой живой клеточкой социального организма. Для юридического лица имеет огромное значение не только состояние его имущества, но и состояние его чести, незапятнанность его моральной и общественной репутации; отказать ему во всех возможных средствах для ограждения этой репутации гражданское право не имеет решительно никаких оснований» [7, с. 156].

Профессор М. Н. Малеина одна из первых выдвинула идею о необходимости обязательного предоставления законом «такого способа защиты, как компенсация морального вреда, в случае нарушения любых неимущественных прав юридического лица» [8, с. 13].

Один из авторов коллективной монографии «Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики», «Практики применения Гражданского кодекса РФ, части первой» Ю. А. Тарасенко приходит к выводу: «компенсация морального вреда юридическим лицам вполне допустима в цивилизованном рыночном обороте и не противоречит существу российского гражданского права» [9, с. 906].

Но законодатель исключил возможность компенсации морального вреда юридическому лицу, тем самым решил спор в пользу противников подобной возможности.

По моему мнению, ставить точку в этом вопросе пока еще рано, стоит учесть практическую потребность в таком способе защиты для юридического лица, как компенсация морального вреда.

Литература:

Определение ВАС РФ от 18 июня 2012 г. № ВАС-6746/12 по делу № А78–416/2011 // https://sudact.ru/
Определение КС РФ от 4 декабря 2003 г. № 508-О // https://sudact.ru/
Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 6 октября 2014 г. № 17АП-11420/14 // https://sudact.ru/
Определение ВС РФ от 17 августа 2015 г. № 309-ЭС15–8331 // https://sudact.ru/
Аристова К. С. «Судейский активизм: благо или зло? // Сравнительное конституционное обозрение. 2012. № 3. С. 18–24.
Москалец А. П., Торгов О. В. Защита чести, достоинства и деловой репутации. М. 2000. С. 220.
Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут. 2003. С. 234.
Малеина М. Н. Компенсация за неимущественный вред // Вестник Верховного Суда СССР. 1991. № 5. С. 13–19.
Белов В. А. Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики. М.: Юрайт, 2009. С. 915.

Основные термины (генерируются автоматически): моральный вред, юридическое лицо, компенсация, судебный акт, дело, разумный срок, Российская Федерация, РФ, Европейский суд, судебная практика.

Источник