Зимний дворец польза прочность красота витрувий

Ещё архитектуру величают застывшей музыкой, у которой вместо нот – линии, черты, переплетения в каменных и деревянных строениях. Её общая красота, разнообразие форм и цветов мало кого оставляет равнодушным: при осмотре то ли Кремля в Москве или Исаакиевского собора в Петербурге, то ли церкви святого Лазаря в Кижах или здания XV-XVII вв. в любой точке России.

Люди восхищаются картинами, ювелирными изделиями, книгами. Но всё это происходит под крышами архитектурных сооружений: храмов и дворцов, выставочных залов и театров, музеев и библиотек.

Архитектура, как и любая сфера деятельности человека, имеет свой язык. В современных условиях он более богат, но в далёком прошлом был гораздо своеобразнее.

Строительное искусство старины стояло на «трёх китах»: прочности, пользе и красоте. «Прочность, польза, красота» – эта великая формула была найдена задолго до образования Древнерусского государства – около 2000 лет назад римским архитектором и инженером Витрувием (2-я пол. I в. до н.э.), на основе обобщения опыта греческого и римского зодчества пришедшим к выводу, что именно эти три понятия в комплексе составляют сущность архитектуры как искусства.

Прочность

Надежность и долговечность постройки зависела от нескольких факторов, но в первую очередь от строительного материала. Для Древней Руси таковым являлось дерево, благо его имелось в изобилии. И только с конца X в. в южных славянских землях появились строения из искусственного творения – широкого и плоского кирпича (плинфа). Первым таким сооружением стала Десятинная церковь в Киеве. Кладка из таких кирпичей крепилась «цементом» того времени – смесью песка, извести и толчёного кирпича.

На севере Руси, в Новгороде, предпочтение отдавалось природному камню – серому валуну. Камень был так прочен, что его практически без обработки использовали для кладки стен. Но для арок по-прежнему применялась плинфа.

При смещении центра Русского государства во Владимиро-Суздальские земли строительные материалы стали обновляться. Наряду с деревянными и из естественного камня постройками, появились храмы и дома из белого камня – отёсанного в прямоугольные формы известняка. Даже стены Московского Кремля времён Дмитрия Донского были выстроены из белого камня. По княжескому велению каждый день снаряжали 4,5 тыс. саней для перевозки этого строительного сырья в Москву, в основном из района нынешнего города Домодедово. Белый камень широко использовался и в последующие годы. Например, в XVIII в. им было облицовано здание Московского университета на Моховой.

Интермедия. В 1474 г. москвичи впали в ужас – случился «трус во граде Москве» (землетрясение). Тряхнуло не шибко, но некоторые незавершённые постройки попросту рухнули. Не устоял и уже возведённый почти до сводов, которые осталось только замкнуть, Успенский собор. Высокая церковно-княжеская комиссия с привлечением московских и псковских зодчих выявила корень зла: раствор «не клеил»; архитекторами были допущены конструктивные просчёты (лестницу встроили в одну из стен, что её сильно ослабило). Иван III принимает решение обратиться за советом к специалистам из стран с богатой архитектурной традицией.

В Москву, на жалованье в 10 руб. в месяц, прибыл Аристотель Фьораванти. Русских каменщиков похвалил за гладкую кладку, поругал «неклеевитую» известь и камень, рыхловатый для крупных сооружений. С его лёгкой руки на Руси появился новый строительный материал – компактный, небольших размеров кирпич. Его изготовление происходило прямо на месте возведения зданий, что было удобно и выгодно. Первый кирпичный заводик появился в с. Калитникове (неподалеку от Андроникова монастыря, что на левом берегу р. Яузы).

Интермедия. Когда Фьораванти, обновивший Успенский собор и завершивший строительство Благовещенского собора, выполнив условия договора, собрался вернуться домой, Иван III, не желая отпускать знатного мастера, приказал: «На чепь его, на чепь!» и отобрал у него весь заработок. Архитектор перешёл на службу к князю: участвовал в походах московского войска в качестве военного инженера.

Прочность постройки зависела также от конструкции и фундамента. Основой конструкции каменных сооружений являлись стены, арки, купола, своды. Купола и своды поддерживали арки на прочных столбах. (В Софийском соборе в Киеве насчитывается более 40 внутренних опор).

Наиболее подходящим материалом для фундамента служил белый камень. Стены Московского Кремля, выстроенные из красного кирпича (1485-1495 гг.), покоятся на фундаменте из белого камня до настоящего времени.

Польза

Дома строились для проживания, крепости – для защиты от врагов, церкви – для моления. Формы и размеры строений не могли быть одинаковыми, поскольку предназначались для различных функций. В избах (истбах) жили простые люди, которые в силу своего социального положения не могли построить для своих семей хоромины. В их жилье просматривались простота и удобства: для работы по хозяйству, свершения трапез, сна. В северных весях они строились из самых толстых брёвен – какие только срубить, дотащить и поднять было можно. Дворец (терем), учитывая возможности проживавших в нём знатных хозяев (князь, боярин, чиновник), был и просторен, и с ещё более прочными стенами – хозяев могли подстерегать опасности со стороны внешних и внутренних врагов.

Пользу строений в значительной мере определяли климатические условия проживания людей. Внешнее и внутреннее обустройство жилища зависело от того, как крепка морозами зима, насколько дождлива осень, как знойно лето. Из-за лютых морозов даже церкви возводились двух типов: летние – просторные, без отопления; зимние – отапливаемые печами, но небольших размеров.

Храмы строились таким образом, чтобы в дневное время в них было светло. Этому способствовали купола, каждый из которых опирался на барабан цилиндрической формы с окнами. Причем купола (образ неба) ставились на разном по высоте уровне, чтобы, независимо от местонахождения солнца, они не затеняли друг друга. Так, обратив сегодня взор на собор Василия Блаженного в Москве, мы видим красоты необыкновенной композицию из пирамид разной величины и высоты: восемь башнеобразных храмов окружили главный.

Легенда. Когда мастера построили Покровский собор, названный в честь юродивого Василия Блаженного, Иван IV убоялся, что такое же чудное строение может быть возведено где-то в другом месте, – ему хотелось, чтобы такое великолепие имелось только в Москве.

И тогда государь

Повелел ослепить этих зодчих,

Чтоб в земле его

Церковь

Стояла одна такова,

Чтобы в Суздальских землях

И в землях рязанских

И прочих

Не поставили лучшего храма,

Чем храм Покрова!

(Д. Кедрин)

(Ныне существующие пристройки к собору Василия Блаженного были сделаны позднее, что нарушило классическую композицию.)

По религиозным представлениям здание церкви олицетворяло собою космос, где купола и своды символизировали небо, а стены и столбы – землю.

Интермедия. Количество куполов имело символический смысл: 2 – проявление божественного и человеческого начал в Христе; 3 – сущность Бога (Отец, Сын и Святой Дух); 5 – Христос и четыре евангелиста; 13 – Христос и двенадцать апостолов.

Красота

Первые «два кита» архитектуры, прочность и польза, длительное время превалировали над третьим – красотой, включающей композиции, пропорции, внешнее убранство, силуэт и цвет.

Есть архитектура как часть объектов производства, материальных средств существования общества и т.д. – это область материальной культуры. Есть архитектура как вид искусства. Это когда в ней отражена духовная культура, выражающая в художественных образах общественные идеи, эстетически формирующая окружающие человека объекты.

Красота в архитектуре больше была заметна в православных храмах. Причём, красивость обнаруживается как в многосложных церковных комплексах (например, храмах Святой Софии в Новгороде и Киеве), так и в небольших, небогатых внешним убранством, с незатейливыми композициями (например, церковь Покрова на Нерли). Взгляд человека восхищают те храмы, которым присущи правильно найденные архитекторами пропорции – ширина и высота, соотношение отдельных частей храма и всего комплекса и т.д. Должным образом выбранные пропорции – это тот фактор, который обеспечивает большинству церквей легкость и изящество. Многие церкви, например, Дмитриевский собор во Владимире (XII в.), восхищают убранством стен снаружи – многочисленными разноцветными скульптурными изображениями. Такие «настенные ковры» радуют нарядностью, придают человеку праздничное настроение.

Не оставляет человека равнодушным форма храмов. Главки церквей имеют луковичную форму, напоминающую силуэт пламени свечи в тихую погоду. Восхищают получившие распространение с XVI в. Храмы шатрового типа (церковь Вознесения в Коломенском), напоминающие устремленную ввысь современную космическую ракету.

Многое в архитектуре определялось цветом. Богатство цветов, например, храмов постепенно менялось: от чисто белых стен через красно-белые до многоцветных. В росписях и украшениях стен стали использоваться изразцы (цветная плитка).

Архитектурные сооружения, созданные на Руси в Древние и Средние века, убедительны своей прочностью, неизменны в полезности, неповторимы красотой. Они и в наше время продолжают жить своей жизнью, что позволяет отнести их к вечным ценностям.

Александр СТЕПАНИЩЕВ

Когда-то, уже не помню, когда это произошло, я узнал об архитектурном каноне известного римского ученого Марка Витрувия Поллиона. Я был поражен его простой и полнотой одновременно. Конечно, его основной труд «Десять книг об архитектуре» говорит об очень многом, но три простых, казалось бы, пункта: польза, прочность и красота – ставят все необходимые вопросы, на которые необходимо ответить, прежде чем приступить к технологической стороне вопроса.

• Польза – то есть, какое назначение, для чего создается то или иное здание?
• Прочность – что позволит ему простоять достаточно долго, для выполнения своего назначения?
• И красота, как необходимый, на мой взгляд, элемент гармонии, эстетики, без которого творение потеряет нечто очень ценное, преображение того, кто соприкасается с ним.

Современное типовое строительство XX века, к сожалению, наполнило мир, однотипными, безликими городами, лишенными индивидуальности, где нет места прекрасному. А это, в свою очередь лишает жителей и внутреннего эстетического чувства. В таком городе не хочется смотреть вверх, вглядываясь в наследие, оставленное потомками в камне или дереве. Поэтому именно эти три пункта в совокупности полностью отражают все необходимые вопросы архитектуры. Еще раз уточню, что, конечно, именно в изначальном, идейном плане. Без которого любая создаваемая форма не будет иметь смысла.

Но поражает меня не только это! Как человека, влюбленного в античную культуру и философию, меня восхищает универсальность моделей, созданных антиками. Как пифагорейцы, обращаясь к законам математики, находили методы работы со своей душой и управлению государством, великие греческие драматурги посредством искусства помогали постичь законы мироздания. Так и Витрувий дает нам возможность на основе его правил в архитектуре увидеть некоторое модели, которые мы можем использовать в нашей повседневной жизни, чтобы сделать ее более наполненной и осмысленной.

Как, давайте посмотрим чуть позже. В первую очередь, мне кажется, важно сказать, почему! И здесь ответ находится на поверхности. Потому, что вопрос познания мира и самого себя был одним из самых актуальных для древних. А отсюда, какой бы деятельностью они не занимались, она всегда была прежде всего ответом и на этот главный вопрос познания.

Если заглянуть в начало «Десяти книг об архитектуре», то уже в самом начале книги, где вроде бы должно быть описано только, как проектировать и строить, Витрувий в очень объемном вступлении перечисляет огромное количество пунктов о качествах и знаниях, которыми должен обладать архитектор. Среди них понятные для профессии архитектора: геометр, оптик, математик. Но также и художник, историк, философ, музыкант, медик и др. Зачем? Давайте обратимся к автору и на примере посмотрим. Вот отрывок из вступления, о том, почему архитектору необходимо быть философом:

Что же касается философии, то она возвышает дух архитектора, искореняя в нем самонадеянность, делает его более обходительным, справедливым, честным и отнюдь не скаредным. Это чрезвычайно важно, потому что, в самом деле, никакая работа не может быть выполнена без честности и добросовестности. Архитектор не должен быть жаден и стремиться к наживе, а обязан серьезно поддерживать свое достоинство соблюдением своего доброго имени; это ведь именно и предписывает философия. Кроме того, философия объясняет природу вещей, что по-гречески называется φυσιολογία, которую архитектору необходимо очень тщательно изучить…

Довольно необычный подход для современного человека, изучающего прикладную специальность, верно? Но, возможно, не менее от этого актуальный в наше время. И поэтому идеи, которые родились у римского архитектора, настолько универсальны, что применимы во многих сферах жизни. Теперь, давайте вернемся к вопросу «Как?», поднятому нами выше. Как использовать этот метод в нашей повседневной жизни? Для этого давайте увидим отражение этого тройственного канона, через три вопроса, которые необходимо себе задать, перед тем как совершить какой-либо поступок.

Польза

Здесь важно поднять два вопроса:

1. В чем смысл того, что я собираюсь совершить? Зачем я хочу сделать что-то? Ведь пользу сможет принести лишь то, что имеет смысл.
2. Кому это принесет пользу?

Важный момент: по-настоящему, полезно только то, что приносит пользу не только тебе, но и другим. И если ответ на этот вопрос таков, что это полезно только для тебя, то это, возможно, означает, что это не полезно совсем никому. Польза действия реальна только тогда, когда совершаемое полезно для всех. Дополнить сказанное, хочется словами еще одного великого римлянина Марка Аврелия: «Во-первых, не делай ничего без причины и цели. Во-вторых, не делай ничего, что бы не клонилось на пользу обществу». Мне кажется, что больше и не добавить.

Прочность

Что является по-настоящему прочным в нас? Прочным, является то, что мы можем назвать долговечным. То есть действие, которое дает нам возможность приобрести, что-то долговечное, будет правильным? А что тогда долговечно? Явно не что-то внешнее. Ведь все, что мы приобретаем вовне: материальные ценности, слава, почет – очень неустойчивы и могут растаять в миг. Долговечное – это то, что у нас невозможно отнять. Это не то, что мы получаем, а то, какими становимся. Приобретенные качества, добродетели, опыт, то есть то, что делает нас крепче, добрее, мудрее, терпимее, справедливее, выносливее. Или опыт настоящего, как любовь, например.

Это то, что действительно будет всегда нашим, и только это является тем, чего не лишиться, в нашей власти. Отсюда, второй важный вопрос, на который нужно ответить здесь, это «Каким я хочу стать?» И подходящая здесь завершающая пункт фраза: «Быть, а не казаться».

Красота

Что есть красота в человеке? Это гармония, соразмерность! Для эллинов, чьими преемниками были римляне, определяющим в жизни был один закон, сформулированный Солоном, законодателем Афин: «Мера во всем!» Золотая середина, без крайностей, а именно так понимал добродетель известный греческий философ Аристотель, – вот что будет красотой в человеке. Соразмерность, гармония, целостность.

И еще, если говорить о действиях, то гармоничными будут являться действия, которые едины и в мыслях, и чувствах, и в поступках, и в идеях. Ведь, к сожалению, как часто бывает так, что мечтаем мы об одном, думаем о другом, хотим третьего, а заняты проблемами совсем иными. Нужно найти то, что соберет весь наш внутренний мир в единое целое. Здесь мне хочется вспомнить картину «Витрувианский человек» Леонардо да Винчи или «Совершенный человек». Почему так? В первую очередь потому, что он гармоничен. Но, помимо золотой пропорции, по которой выстроено тело человека, в этой картине есть еще два важных элемента. Человек вписан одновременно в окружность и в квадрат. В древней геометрической символике, которую мы встречаем еще у пифагорейцев, окружность отражает духовное, а квадрат – материальное. Поэтому совершенный человек – это тот, в ком во всей полноте проявлено и то, и другое. И все находится на своем месте.

Леонардо да Винчи. «Витрувианский человек»

Завершая, хочется, как и антики, провести универсальную параллель. Внутренний мир человека – это здание, которое мы строим. Каким оно будет – неким хаотичным пространством чулана, в который снесли все ненужное, или величественным храмом, – решать нам. И то, что это целиком зависит от нас, не может не радовать. И спасибо Витрувию Марку Поллиону за универсальную модель, практичную и в наше время.

Источник

Источник