Библиотечные плакаты о пользе чтения

Хотя в России существовала дореволюционная традиция книготоргового плаката, в 1920-х годах прямое подражание старым образцам встречается достаточно редко. И авангардисты, и художники гораздо более «умеренные» осознавали, что новое время, новая социокультурная ситуация требуют совершенно иных выразительных средств. Разительно изменились интонации, риторические и графические приемы рекламы, её излюбленные мотивы, типические персонажи. Важное отличие советской рекламы этого периода от западной заключается в том, что отечественные плакатисты обращались в первую очередь к аудитории, обладавшей минимальным культурным багажом, к тому же изрядно одичавшей за годы военного коммунизма. Соответственно и прославлять надо было не столько достоинства конкретного товара, сколько цивилизованный, современный образ жизни. 

Точно так же обстояло дело и с пропагандой чтения. В 1920-х годах в СССР выпускалось довольно мало плакатов, посвящённых отдельным книгам, зато очень широко рекламировались газеты и журналы, несколько реже — ведущие издательства и их фирменные магазины, иногда — большие книжные серии или собрания сочинений. Основным же мотивом книготорговой рекламы тех лет были бесконечные увещевания о пользе чтения как такового, о необходимости овладеть грамотой, учиться, постоянно пополнять свои знания. 

В 1929 г. в СССР был опубликован известный плакат неизвестного автора: девушка в цветастом платке внимательно читает «10 дней, которые потрясли мир» Джона Рида в издании «Красной нови». Знаменитая чехонинская обложка с красными силуэтами повстанцев воспроизведена столь же точно и узнаваемо, как у Кассандра, но совсем не она является смысловым центром композиции. Главное в данном случае — демократический, крестьянский типаж героини, явно освоившей премудрости азбуки совсем недавно (чувствуется, что чтение дается ей непросто). А ещё важнее — начертанный крупными, угловатыми буквами разных цветов посыл: «Если книг читать не будешь — скоро грамоту забудешь». 

Часто один и тот же простецкий типаж мог выступать в разных социальных ролях. Например, фотография улыбающегося рабфаковца в кепке, сделанная А.М.Родченко в 1924 г., пригодилась художнику для плаката «Красноармеец, в каждую хату неси книги Госиздата» (где герой переодет в военную форму), а В.Ф.Степанова использовала этот же снимок в композиции «Крестьянское хозяйство улучшит грамотей. По учебникам Госиздата учи детей» (обе работы датируются 1925 г.). 

Основное пространство листа занимает лицо хохочущего рабочего. Чистокровная «пролетарская сущность» этого забавного, по-своему обаятельного персонажа видна на снимке как на ладони, она не вызывает ни малейших сомнений, но на всякий случай всё же усиливается «революционным» красным фоном. Элемент эксцентрики вносит в композицию большая наклонная буква «Я», которая то ли схематично обозначает туловище героя, то ли бьёт его в челюсть, чтобы вывести из пароксизмов безудержного смеха. Характерно, что на плакате нет изображения рекламируемого журнала, зато прекрасно показана реакция прочитавшего его человека. 

В некоторых образцах рекламы 1920-х отсутствие у персонажа чётких классовых признаков компенсировалось экспрессией жеста, выразительной мимикой, эффектным ракурсом. Моделью для известного плаката Родченко «Ленгиз: Книги по всем отраслям знания» (1924) послужила Л.Ю.Брик, даже в косынке не слишком похожая на пролетарку. 

Но её фотография, вмонтированная в жёсткую геометрическую конструкцию, обрамлённая яркими цветовыми пятнами, стала, как считают исследователи, символом советской авангардистской рекламы. Лефовская муза (её изображение вписано в круг, тогда как все остальные линии — прямые), широко открыв рот и приставив к нему ладонь, выкрикивает слово «книги», и слово это «разрастается», резонирует, «звучит» всё громче; буквы увеличиваются в геометрической прогрессии, образуя подобие рупора или опрокинутого восклицательного знака. Благодаря ёмкому и лаконичному шрифтовому решению, интенсивной цветовой гамме, очень точно найденному ракурсу съёмки образ «зазывалы», агитатора приобретает эпический масштаб. 

В работах более традиционного плана акцент делается, как правило, на количестве рекламируемых изданий, а не на их качестве. (Последнее как бы подразумевалось само собой.) Вот один из самых распространённых мотивов книготоргового плаката: бурный поток печатной продукции накрывает счастливых читателей как снежная лавина; всё новые и новые издания сыплются на покупателей и подписчиков как из рога изобилия. «В курганах книг» можно различить отдельные обложки, прочитать конкретные названия, но в принципе это не так уж важно. Главное — ощущение вулканической мощи полиграфической индустрии, стремительного роста тиражей, количества названий, а в конечном счёте — грамотности, культуры, классового самосознания.

В известной композиции А.А.Радакова «Знание разорвёт цепи рабства» (1920) увесистая стопка книг спускается прямо с небес, её придерживает чья-то рука; зажатое между пальцами перо вызывает «ангельские» ассоциации. 

«Книга — ничто иное, как человек, говорящий публично» — этот далеко не бесспорный лозунг художник С.И.Иванов перенёс на страницы огромного фолианта, который держит в руках невидимый, не помещающийся «в кадре» великан (как и у Радакова, чудесное явление книги совершается на фоне унылого городского пейзажа). А внизу, на помосте — маленькая фигурка оратора, разъясняющего взволнованной толпе смысл сакраментального изречения.

Сходным образом построена работа Н.Н.Когоута: раскрытый том титанических размеров лежит прямо на земле, можно прочитать на его страницах призыв: «От мрака — к свету, от битвы — к книге, от горя — к счастью». Вокруг, как муравьи, суетятся солдаты с красными знамёнами. Один из них забирается на трибуну и произносит пламенную речь, указывая пальцем на громаду книжного блока, которую нельзя ни обойти, ни объехать.

Безусловно, и в этих, и во многих других (иногда — удивительно наивных и прямолинейных) плакатах слышатся отголоски совсем другой культуры, проявляется совершенно не свойственное, казалось бы, рационалистической эпохе отношение к книге как к священному тексту, необъяснимому чуду, бесценному божественному дару. 

Широкомасштабная реклама книги не ограничивалась в 1920-х годах формой плаката. Стоит назвать и многочисленные (в большинстве случаев — неосуществленные) проекты книжных киосков, и разработку типового оформления для торговой сети Госиздата, и инсталляции (как сказали бы сегодня) в витринах, росписи фасадов магазинов и издательств, вывески, выставочные стенды. И созданную Родченко серию забавных рекламных закладок, и предложенные Степановой модели головных уборов для госиздатовских уличных продавцов. Но даже неосуществлённые идеи свидетельствует о многообразии возможных подходов к исполнению этой важной культуртрегерской миссии, увлекавшей многих талантливых мастеров.