Что делают люди на пользу обществу

Я являюсь сторонником свободного рынка и полного отделения института государства от экономики. Однако, в то же время, будучи минархистом, я очень негативно отношусь к анархизму во всех его проявлениях. На мой взгляд, даже базовый уровень знаний по всемирной истории достаточен, чтобы понять ложность представления анархистов (в т.ч. анкапов) о государстве, как институте, априори действующем во вред свободе.

Ссылка на мой канал на Медиуме, где впервые была опубликована эта статья: https://medium.com/@stankevichyus

В этой статье я перечислю все то “доброе, светлое и хорошее”, что есть в человеческом обществе, что делает его лучше наряду со свободным рынком. Не им одним мы живы, хотя многим ему обязаны. Но помимо экономических отношений в рамках рынка, как пространства для свободного обмена, свободы заключать экономические контракты, есть и другие вещи, которые помогают нам добиваться процветания и без которых последнего не достигнуть даже при наличии свободного рынка. И начну, как ни странно, с института государства.

Государство

Анархо-капиталисты считают, что государство является злом по своей природе и уменьшает нашу свободу. Мол, в мире без государства люди прекрасно и мирно сосуществуют, опираясь на добровольные контракты между собой, на такие механизмы рынка, как конкуренция и репутация и т.д. Монополия на насилие не нужна, государство всегда было и остается деструктивным.

Но так ли это с точки зрения истории? На мой взгляд — нет. Если мы посмотрим в прошлое, то выясним, что государство почти все время своего существования (со времен бронзового века) играло достаточно позитивную роль для людей, не уменьшая, а увеличивая их возможности. Неверно считать, что государство и этатизм — тождественны. Рост института государства, т.е. проникновение его во все сферы человеческой жизни, увеличение регулирования, налогов, законов — процесс относительно недавний и прерывистый, связанный не с природой государства как такового, а зачастую со случайными событиями, которые никто заранее не планировал. Например с мировыми войнами, из-за которых отошли от золотого стандарта, продвигать права меньшинств в ущерб большинству и т.д. Или с Реформацией, из-за которой светские правители, получившие в свое распоряжение секуляризованные земли церкви, стали слишком сильны. Или социальные обязательства государства, которые выросли из пенсий ветеранам войн и стали обязательными и всеобщими для всех благодаря демагогическим усилиям социалистов, обещавших всем социальную справедливость с целью получить победу на демократических выборах. Но большую часть своей истории государство не выходило за рамки, которые я называю минархией — т.е. свое изначальное предназначение защищать граждан от внешних и внутренних врагов и производить суд. Таким образом, выход за эти рамки — не что иное, как искажение вполне благородной идеи. Институт государства как таковой — это результат множества актов выбора людей на протяжении веков, в пользу такого института, в то время как его деструктивное расширение в последние века — это, во-первых, результат случайных событий, когда для решения проблем полномочия государства временно расширялись, но затем не возвращались уже в прежние рамки; во-вторых — результат событий, которые ослабили ограничивающие рост государства институты.

Перейдем к конкретным примерам того, как институт государства увеличивал свободу людей, а не уменьшал её. Так, завоевания Римской республики, а затем империи в этом отношении открывали перед людьми больше возможностей для обмена и перемещения по большой территории, чем они имели ранее, до римского владычества. У римского государства для этого была мощная армия, закон, суд, набор единых для всех правил и прав и, в то же время, признание за завоеванными народами их региональных особенностей. Римское государство прокладывало прекрасные дороги, прежде всего для своих армий, но пользоваться ими могли все жители страны. Поддержание порядка на такой огромной территории, от Англии и Испании до Месопотамии и Египта, защита границ, широкие дороги через всю страну, развитая римская юридическая наука — все это увеличивало свободу людей, живших на территории, подконтрольной римскому государству. К этому надо добавить наличие единой валюты и языка (латынь наряду с греческим). Что же было до Рима? Мы знаем, что до установления римской власти в Галлии и Англии жили многочисленные племена, часто враждовавшие между собой. Германцы, так и не покорившиеся военной машине Рима, с удовольствием переселялись на римскую землю, стремясь получить все преимущества цивилизации. И галлы, и племена Англии, и германцы были намного дальше от римлян в своем обладании развитым институтом государства, которое было бы достаточно сильным, чтобы обеспечить единое пространство для обмена и перемещения.

Сегодня, даже с учетом того, что мы живем в эпоху “искаженного” института государства, можно видеть, что потребность в надежном защитнике, который может силой и авторитетом обеспечивать закон и порядок на большой территории, не исчезла. Так, граждане многих африканских стран, где институты государства слишком “сырые”, пребывают в условиях невозможности использовать гарантии собственности и суды со стороны своих государств. Фактически там нет институтов государств, да и те, что есть, едва ли достаточно сильны и имеют желание установить порядок на всей территории. Те африканские страны, что смогли преодолеть анархию и произвол вооруженных группировок, обзавелись институтами государства, которые полностью контролируют ситуацию, могут обеспечить судопроизводство, и представляют интересы граждан через парламент. Схожая проблема есть в некоторых латиноамериканских странах. У них нет достаточно сильного государства, которое способно покончить с независимыми вооруженными группировками, наркомафией и коммунистическими боевиками. Нет у их государств ни воли, ни средств, ни желания сделать это — они не выполняют свою функцию. Передвижение и обмен на территории этих стран весьма опасно. Так произошло не в силу “переизбытка” государства, а в силу его недостатка. Государство может увеличить свободу людей, если будет выполнять свою основную функцию — защищать граждан от насилия, предоставлять им суд.

Последнее утверждение можно проиллюстрировать следующим фактом — государство априори и по-умолчанию, т.е. без всяких предварительных условий (вроде наличия контракта), обязано оказать защиту каждому человеку, который находится на территории этого государства (т.е. на территории, на которой это государство имеет власть судить, защищать и т.д.). При этом наличие гражданства тоже не является обязательным условием. Если вы турист и вас обокрали или избили — вы можете обратиться за помощью в полицию и суд, не имея гражданства. Каждый человек вправе ожидать от представителей закона немедленной реакции на насилие (т.е. с того момента, как об этом становится им, представителям закона, известно). Мы сейчас не затрагиваем вопрос эффективности этой реакции, поскольку она в разных странах варьируется. Главное, что это право есть у всех людей, независимо от их статуса и оно никем не оспаривается (существует по-умолчанию).

Горизонтальные связи и гражданская солидарность

Под горизонтальными связями я подразумеваю бесконечное множество индивидуальных связей между людьми, такими, как: семейные, дружеские, партнерские, гражданские и т.д. Взаимопомощь, поддержку, которые подразумеваются этими связями (опять же по-умолчанию, без какой-либо необходимости заключения контракта), нельзя недооценивать. Это, в сущности, первая линия обороны каждого человека от жизненных невзгод. Человек ищет защиту в семье и дружбе, не только экономическую, но и эмоциональную. Если такой защиты нет, то в обществе появляется больше страданий и несчастий, которые носитель их может перенести на других членов. Никому это не нужно, поэтому защита горизонтальных связей, в которых индивиды выступают равными, является неотъемлемой частью того, что мы называем свободой. Мне даже не хочется представлять то общество, в котором нет горизонтальных связей, но есть свободный рынок. Жить в нем я бы не хотел, поскольку оно, скорее всего, было бы похоже на карикатуру левых на рыночные отношения, где “человек человеку волк”.

В обстановке любви и уважения вырастает и существует психически здоровый человек, который способен уважать и любить других. Такую обстановку может дать только семья и дружба. Сегодня роль семьи в обществе недооценивается, а некоторые радикальные индивидуалисты-рыночники, вслед за левыми, провозглашают отмирание семьи. А ведь она служит одним из основных бастионов защиты от этатизма.

Подлинное партнерство и солидарность между гражданами важны не менее, чем семья и дружба. Солидарность творит чудеса — например, когда на АЭС Фукусима произошла страшная авария, многие японцы всячески оказывали помощь незнакомым им лично согражданам, таксисты бесплатно перевозили, заведения общественного питания бесплатно кормили, со всей страны шли денежные переводы и прочая материальная и психологическая помощь. По всей видимости, не смотря на кризис семьи, японцы все еще сохранили в своем обществе силу горизонтальных связей и солидарности. Подобное работает не только в Японии — во многих странах (и в рамках организаций, например Церкви) были такие же проявления солидарности. Здесь работает принцип горизонтальных равных связей без какой-либо иерархии и централизованного планирования.

Самоуправление

Общественное пространство, поделенное на небольшие самоуправляемые районы — ничем не хуже частного владельца. Если у людей есть реальное чувство принадлежности к своему городу, они будут действовать не менее эффективно, чем частная компания. Только в отличие от последней, для которой важна победа в конкуренции за клиента и собственная репутация, местные жители, представленные самоуправлением, руководствуются другими соображениями — им и их детям в этом городе или районе еще жить, здесь жили их предки, здесь происходили важные в их жизни события, здесь стоит их храм, их школа, их дом и т.д. В европейской традиции этот принцип выражен принципом субсидиарности — концепцией, ставшей официальной доктриной социального учения Римско-Католической церкви. Суть концепции сводится к тому, что центральная власть должна носить лишь вспомогательную роль по отношению к подавляющему большинству социальных, экономических и культурных вопросов, которые могут возникнуть у граждан и которые последние могут прекрасно решить сами на максимально возможном местном уровне, путем самоорганизации и самоуправления. Субсидиарность перекликается с гражданской солидарностью и развитыми горизонтальными связями и фактически глубоко укоренена в европейской цивилизации. Также субсидиарность может служить ключевым элементом при построении минархии в будущей России. Кстати, красивые ухоженные европейские города — это заслуга самоуправления, а не рыночной экономики.

Самоуправление/субсидиарность может выражаться не только в постоянных представительных собраниях на местах (район, город), но и в таких формах самоорганизации, как рабочий союз (в прошлом гильдия, цех, союз взаимопомощи), корпорация (управляемое работниками или в тесном взаимодействии работников и работодателя предприятие), кассы взаимопомощи и т.д. В этом случае форма организации граждан может не носить местного, территориального характера, а быть экс-территориальной. Такая форма самоорганизации подходит для решения задач социального страхования без участия государства и частных страховых фирм и её широкое распространение было бы благом для нашей страны.

Самое главное, что дает людям самоуправление — это возможность решать свои проблемы вне политики. Когда решение даже, казалось бы, самой мелкой проблемы превращается в политический вопрос, тогда решения проблемы никогда не произойдет. Потому что интересы политиков и интересы обычных граждан диаметрально противоположны — первым нужно как можно больше проблем для концентрации и укрепления своей власти, вторым же нужно решение проблемы. Та же логика работает с рыночной экономикой — не все в нашей жизни можно и нужно решать рыночными механизмами. Более того, нужно учиться решать социальные или местные проблемы и без государства, и без обращения к частным компаниям — так люди будут ответственнее относиться к своему городу, району, улице, семье. Нельзя игнорировать и потребность человека в социальном участии, чувстве принадлежности к целому. Радикальный индивидуализм, где все решают отдельные личности, где нет места общественной деятельности и общественному пространству — точно не для нас.

Обычаи и культурно-религиозные императивы

Если вы введете полностью свободный рынок среди папуасов, это не принесет им процветания. Да, экономическая свобода, рыночная экономика и рыночные механизмы делают чудо и это единственный способ достичь экономического процветания в обществе. И человек от природы склонен именно так проявлять свою натуру, так решать проблему поиска нужных ему материальных и духовных благ — через добровольный взаимовыгодный обмен с себе подобными. Но за долгое время не все люди, сформировавшие свое общество, культуру, страну — смогли устоять от соблазна исказить собственное существование домыслами и страхами. Многие народы накопили массу вредных традиций, но не выработали для себя императивы. Например инки, которые были рабами своего правителя, просто не смогли бы жить в условиях свободного рынка. В Израиль тоже вошли только новые поколения свободных людей, которые не познали египетского рабства. В Африке до сих пор экономическое и культурное развитие сковано зависимостью от языческих установок, суеверий, вождей и шаманов. А карго-культ, пожалуй, апофеоз всему этому явлению.

Для экономического процветания нужна религия, культура и обычаи, наименее всего искажающие человеческую натуру. Уважение к частной собственности, жизни и договору, которые жизненно необходимы в рыночной экономике, прививают далеко не все культуры и религии. Далеко не во всех культурах был свой Фома Аквинский, который сказал бы, что частная собственность, даже не являясь естественным правом, необходима в силу нашей природы. Грубо говоря, пока европейская цивилизация развивалась именно по такому пути, в Китае императоры ссылали миллионы крестьян в армию и на гигантские стройки — потому что они могли это делать, будучи сынами неба. В это время европейские Reichsstadt требовали от императора гарантий их вольностей, а freie Städte и вовсе почти ничем не были ему обязаны. У народов, принявших христианскую религию, была Церковь, служившая мощным противовесом светской власти, а у народов не-христианских светский правитель часто был одновременно и “первосвященником”.

В то же время, надо понимать следующее — все перечисленное выше взаимосвязано с экономической свободой и рынком. Именно в условиях рыночной экономики может процветать самоуправление, культура, солидарность между гражданами и т.д. Когда в обществе централизованно подавляется экономическая свобода, это всегда идет в комплекте с подавлением самоуправления, культуры (гонения на Церковь), гражданской самоорганизации (потому что всех загоняют во всякие государственные патриотические структуры). И, наоборот, без вышеперечисленного никакой свободный рынок не возможен. Эту зависимость должен учесть добродетельный реформатор будущего — лишь комплексный подход к решению проблемы этатизма, бедности, несправедливости может сработать.

***

Примечание: я запрещаю полное использование данного материала без моего разрешения. Если вы увидели эту статью на другом ресурсе, имейте в виду, что она была опубликована без моего согласия. Эксклюзивно для подписчиков Economics & History, моей страницы на Medium и Яндекс-Дзен!