Мелисса джейкобс один ноль в пользу женщин
Мелисса Джейкобс
Один—ноль в пользу женщин
Моей маме…
От автора
Хочу сказать огромное спасибо моему брату Дейву – за поддержку; Мэри З. Леви, которая первая заметила: «Когда-нибудь из тебя выйдет отличная писательница!»; Бетси Эмстер, моей «волшебной крестной», несравненному агенту и редактору; сотрудницам издательства «Эйвон букс»: Люсии Макро и Селине Маклемор – они берут у нас рукописи и превращают мечты в реальность. Я вас просто обожаю! Кэмми Гормецано, моему диетологу, за твердую веру в меня; неподражаемому доктору Монике Дюваль – я не могла бы найти подруги лучше; маме – за ее надежду, любовь и радость, и папе, который с небес указывает мне путь.
Я люблю и крепко обнимаю всех вас!
Пролог
Конференция лидеров женских студенческих сообществ. Университет штата Пенсильвания, сентябрь 1990 года
«Ваше поколение пожинает плоды успеха тех, кто прошел этот путь до вас. Я окончила Пенсильванский университет в шестидесятые годы. С тех пор слабому полу удалось смести все преграды и достичь огромных успехов. Ваше поколение стало свидетелями того, как женщина впервые вошла в состав Верховного суда, работала в открытом космосе и оказалась в списке пятисот самых богатых предпринимателей планеты.
Вот почему я с такой надеждой смотрю в зал на новое поколение. У каждой из вас сейчас гораздо больше возможностей, чем у любой девушки в любой стране мира. Вы можете продолжить образование. Выйти замуж. Завести детей. Начать свой путь вверх по карьерной лестнице. Можно пойти в политику, заняться медициной, бизнесом… Перед вами открыты любые пути, главное – выбрать свой».
Вынимаю изо рта леденец и наклоняюсь к Монике, моей подруге:
– Так что же все-таки мы должны делать?
* * *
Сегодня вечер накануне моей свадьбы. Свадьбы, которую я отменила. Это событие я со своими лучшими подругами отмечаю шампанским в отеле «Ритц-Карлтон Филадельфия». Мы называем такие сборища «совет подружек».
Бар отеля переливается золотом и серебром, здесь множество ковров в восточном стиле и скульптур, царит радостное оживление. Совет подружек расположился на атласном диване и на кушетке, обитой гобеленовой тканью.
В середине круглого зала светится необычайно красивая хрустальная люстра. Мраморные колонны уходят ввысь, через стеклянную крышу видно ночное небо с яркими звездами.
– За совет подружек! – Грейс поднимает бокал с шампанским.
– За нас, – говорит Элли.
– За здоровье! – кричит Лола.
– За дружбу, – добавляю я.
Четыре бокала встречаются над столом. Золотистое шампанское искрится в мерцающем хрустале. Мы осторожно чокаемся и подносим бокалы к губам. Я медленно делаю глоток, глядя на подруг сквозь стекло.
– Девочки, я вас люблю, – говорю я им.
Совет подружек
Это не обычные девушки и не обычные подруги. Помимо приятельниц, в моей жизни есть совет подружек. Самых-самых близких. Подружек ли? Скорее они моя семья, мои сестры. Я единственный ребенок, к тому же родители разошлись еще до того, как я начала говорить. И с тех пор вместе я их видела довольно редко. А вот совету подружек известны все детали моей жизни, потому что мы общаемся почти каждый день.
Не просто общаемся, а спорим, расспрашиваем, советуем, объясняем, исправляем ошибки и обсуждаем жизнь друг друга. Мне приятно осознавать, что, если я не выйду на связь в течение трех дней, подруги сами найдут меня. Мы знаем друг о друге все: аллергия на продукты, любимые телешоу, размер бюстгальтера, первый бойфренд и все любовные разочарования, последовавшие за этим. При принятии любых решений – серьезных и не очень – в жизни каждой из нас мы играем роль консультативного совета. Мне нравится, что есть люди, перед которыми я должна отвечать за свои поступки.
Мы уже выходим из отеля, как вдруг у стойки регистрации я замечаю Джорджа Лэрраби. Неужели он? В длинном плаще и шляпе? Да, все-таки это Джордж, президент «Либерти-банка» – клиента «Голд груп», исполнительным вице-президентом которой я являюсь.
– Пойдем поздороваемся, – зову я подруг. – Рада видеть тебя, Джордж, – широко улыбаюсь я и протягиваю ему руку.
– О, Лекси, – запинаясь, произносит он, здороваясь со мной. – Не ожидал встретить тебя здесь.
Не ожидал? Почему? Джордж виновато улыбается. Я смотрю на девушку, которая стоит рядом с ним. Ей лет двадцать, не больше. Жена? Хотя разве это имеет значение? Никакого.
Представляю ему подруг:
– Это Лола Брэвиа.
Джордж долго смотрит на нее, не отрывая глаз, и это ничуть не удивляет меня. Лола – латиноамериканка. У нее экзотическая внешность, роскошные формы, всегда ярко накрашенные глаза. Она обожает эффектные и дорогие наряды и драгоценности.
– Я смотрел твою программу, – наконец говорит Джордж. Лола – владелица одного из самых модных ресторанов в Филадельфии и ведущая собственного кулинарного шоу на местном телевидении. – И мне очень нравится еда в твоем ресторане.
– Muchas gracias,[1] – кивает ему Лола.
– Это Элли Арчер, – продолжаю я.
– Элли Арчер, – бормочет Джордж, – я уже где-то слышал это имя.
– Она журналист, пишет для «Вэнити фэр», «Нью-йоркера», иногда для журнала «Филадельфия», – объясняю я.
– Точно, – вспоминает он. – Я читал твою статью о росте подросткового волюнтаризма. Она очень повлияла на мою дочь, – Джордж снова выглядит виноватым, – и, думаю, многих подтолкнула к изменениям в жизни.
Сверкнув огромными карими глазами, Элли принимается крутить прядь каштановых, достающих до плеч, волос. Подняв бровь – идеально изогнутую, как у Одри Хепберн, – она показывает на Грейс и произносит:
– Вот кто у нас вершитель судеб.
– Привет. – Грейс улыбается Джорджу и протягивает ему руку. – Я Грейс Харт.
Грейс из семьи «истинных американцев» и внешне чем-то напоминает Гвинет: длинные светлые волосы и голубые глаза. Она очень красива, ее не портит даже форма старшей медсестры, выданная на работе в госпитале Филадельфии.
А что же я? Я не могу быть такой сексуальной, как Лола, иначе мужчины – клиенты «Голд груп» не дадут мне прохода. И такой утонченной, как Элли, потому что тогда мои клиентки начнут презирать меня. И такой потрясающе красивой, как Грейс, потому что для этого у меня нет данных.
Мне приходится потрудиться, чтобы выглядеть привлекательной. Каждую неделю я распрямляю темные, коротко подстриженные волосы, делаю маникюр и два раза в месяц корректирую воском форму бровей. Макияж меняю в соответствии с сезоном, и у меня нет туфель с каблуками ниже двух дюймов. Нужно приложить немало усилий, чтобы выглядеть естественно.
Джордж не собирается знакомить нас со своей спутницей, поэтому я улыбаюсь и говорю:
– Что ж, увидимся. Приятного тебе вечера.
План С
Чуть позже тем же вечером, глядя в окно, я размышляю о своей жизни. У меня был план, это правда. Правда ли? Ладно, признаю, планов у меня было несколько. И что? К чему я пришла? Такого у меня и в мыслях не было.
План А заключался в следующем: хорошо учиться в школе и поступить в престижный колледж. Окончить его, найти работу, трудиться не покладая рук, продвигаться по карьерной лестнице и зарабатывать достаточно, чтобы платить по кредиту на образование, покупать красивую одежду и арендовать хорошие апартаменты.
И вот я всего этого достигла. План А был реализован еще до того, как мне исполнилось двадцать восемь. И я перешла к плану Б: зарабатывать больше, переехать в шикарные апартаменты, путешествовать, откладывать деньги и получать еще больше, чтобы стать финансово независимой. С ним я справилась к тридцати одному году с половиной. И тогда пришла очередь плана В – или, скорее, это был план С. Свадьба. Сейчас мне тридцать три. Год назад Рон Андерсон сделал мне предложение. Он стремился к реализации плана С, а также плана «Д» – дети. Меня не привлекало ни то ни другое, хотя, казалось бы, это первоочередные цели в жизни каждой женщины. Я хочу сказать: неужели найдется такая, кто откажется выйти замуж за успешного красавца адвоката и родить ему детей?
Слишком поздно – уже согласившись, – я поняла, что не хочу иметь детей от Рона. И соответственно не хочу за него замуж.
Я разорвала помолвку три месяца назад, когда приглашения на свадьбу были готовы, но еще не разосланы. Думаю, я поступила правильно. Но сегодня вечером, накануне дня моей несостоявшейся свадьбы, я сижу дома одна и пытаюсь заново осмыслить эти решения.
Что, если через несколько лет мне захочется ребенка? Ведь я умею находить общий язык с чужими отпрысками. А если упущу момент? Невозможно ведь тянуть с этим вечно. Вдруг у меня в матке есть таймер, отсчитывающий отпущенное мне время? Мне казалось, что прошла всего половина. А если я нахожусь уже в третьей четверти и до наступления четвертой осталась всего пара минут? Может быть, пришло время помолиться Деве Марии?
Обычно после встреч нашего совета я начинаю нервничать. Ведь из-за моих подруг – сейчас я говорю о Грейс и Лоле – я кажусь себе хозяйкой вселенной, пропустившей нужный поворот на дороге жизни и сбившейся с пути. Почему так происходит? Грейс – самая обычная девушка тридцати одного года, мечтающая о муже и детях. И она надеется, что Майкл, с которым они встречаются уже четыре года, скоро сделает ей предложение. Это может произойти в любой день: завтра или послезавтра.
Лола развелась с мужем, который изменил ей, и больше не намерена отдавать свое сердце мужчине. Правда, при этом она все равно считает, что мне, Грейс и Элли нужно выйти замуж. Вдруг у нас все получится? В любом случае стоит попытаться. По мнению Лолы, лучше уж развестись, чем остаться незамужней.
К счастью, еще есть Элли. Она одинока, как и я, и уверенно проводит отбор потенциальных претендентов на роль мужа. Насколько я знаю, ее совершенно не волнует, что время уходит.
Миа Роуз – пятая в совете подружек. Но теперь она редко присоединяется к нам. Миа счастливо живет с мужем, Майклом Роузом, и двумя маленькими сыновьями в собственном доме в пригороде Джерси. У нее в жизни все сложилось удачно.
А у меня нет. Пока нет. Бросаю взгляд на часы: три минуты первого. Ну вот и настал тот день, когда я должна была выйти замуж. Правильно ли я поступила, разорвав помолвку? Почему я постоянно задаю себе этот вопрос? Раньше я всегда была уверена в своей правоте и знала, что я собой представляю. А теперь часто спрашиваю себя, кем я стала.
Александра Великая
«Ты ведешь себя глупо, – думаю я, ложась в постель. – Ты прекрасно знаешь, кем ты стала».
Я Александра Джеймс. У меня есть друзья, отличная работа, деньги, одежда, обувь и шикарные апартаменты на Риттенхаус-сквер, в самом модном квартале Филадельфии. У меня есть даже мягкая, уютная, очень широкая кровать и простыни с плотностью ткани триста пятьдесят. Из всех моих вещей тетя Эмма больше всего гордится именно ими. «Нельзя считать, что ты добилась успеха, если плотность белья на твоей кровати меньше трехсот», – как-то заявила она мне.
Так что, думаю, моя жизнь удалась. Я сама оплачиваю счета, выношу мусор и чиню унитаз или нанимаю для этого кого-нибудь. Я сама могу о себе позаботиться, и мне не нужен мужчина. А вот без пениса я обойтись не могу – приятно, если он где-то рядом. Мне нравятся пенисы.
Я в порядке
Утром в день моей несостоявшейся свадьбы я выключаю будильник, встаю, потягиваюсь и улыбаюсь так, словно знаю, что за мной наблюдают.
– Видишь, – громко говорю я, – я в порядке.
После ночной депрессии я твердо решила больше не грустить и продемонстрировать всем, что я счастлива. Стоит потренироваться, пока в квартире только я и Господь Бог.
– Я счастлива, – сообщаю я мочалке в душе. Перед тем как одеться, включаю телевизор.
– Доброе утро, Диана! – говорю я. – Доброе утро, Чарли! Как дела сегодня? Отлично? И у меня тоже. Что ты говоришь, Чарли? Да, сегодня я должна была выйти замуж. Что, Диана? О нет, я в порядке, правда – так мне гораздо больше нравится.
Повернувшись к гардеробу, говорю себе: «А не надеть ли мне сегодня что-нибудь особенное? Может быть, этот бежевый брючный костюм? Отлично! К нему пойдет шоколадная шелковая блузка? Да, конечно. А этот платок леопардовой расцветки? Ух ты, здорово! И кожаные ботиночки шоколадного цвета? Жемчужные серьги каплевидной формы? Отлично. Несколько капель «Шанель»? Почему бы и нет?»
Взглянув в зеркало, я говорю себе:
– Что ж, Лекси, ты действительно в порядке!
Мужчины в моей жизни
– Доброе утро, мисс Лекси.
– Доброе утро, Джон, – приветствую я портье у двери. Последние несколько лет он самый постоянный мужчина в моей жизни.
Джон сидит за стойкой красного дерева и не собирается вставать, чтобы открыть мне дверь.
– Мисс Лекси, вы снова пропустили свидание, – говорит он и смотрит на меня так, словно я провалила экзамен по грамматике.
– Я прекрасно все помню. Оно назначено на тридцать первое января. – Решив, что Джон имеет в виду мою несостоявшуюся свадьбу, я готовлюсь услышать какую-нибудь умную фразу в его стиле. Естественно, он в курсе – ведь портье знает практически все о моей жизни.
– Вы должны оставить мне чаевые для посыльного из магазина, – объясняет он.
– О! – В последний день каждого месяца мне привозят стандартный набор товаров из «Риттенхаус гросер». У меня нет времени, чтобы закупать туалетную бумагу и все остальное. И зачем утруждаться, если я могу заплатить, чтобы это сделали за меня? К тому же я ненавижу супермаркеты.
– Вот пять долларов. Спасибо, Джон! – Магазин выставляет мне счет, но я все равно оставляю портье чаевые для посыльного.
– Из химчистки что-нибудь привезут? – спрашивает Джон.
– Нет.
– Какие-нибудь покупки?
– Никаких.
Моя жизнь не текла бы так гладко без этого человека. Терпеть не могу, когда Джон уходит в отпуск. Для меня он не просто портье, и я плачу круглую сумму, чтобы он максимально заботился обо мне. Мне нравится думать, что его отношение ко мне осталось бы прежним, даже если бы я не вручала ему по триста долларов на Рождество и по двадцатке за каждую отдельную просьбу. А вдруг я ему совсем не нравлюсь и он просто делает свою работу? Вдруг он считает, что я ненормальная? Все может быть.
– Доброе утро, Лекси!
– Доброе утро, Патрик.
– Гранд-латте с собой?
– Да, пожалуйста!
Патрик работает в моей любимой кофейне. Она находится в противоположной стороне от офиса, но я люблю по утрам пройтись по Риттенхаус-сквер. В Филадельфии пять скверов, сохранившихся еще со времен плана Уильяма Пенна по созданию «зеленой столицы». Риттенхаус-сквер – это парк, растянувшийся на два квартала в длину и в ширину. Деревья, скамейки, статуи, ухоженные клумбы и зеркальный пруд делают его похожим на Плас де Вож – его парижского собрата. Вокруг расположены кафе и высокие современные дома – мне кажется, мистеру Пенну понравилось бы, даже если изначально он не планировал этого.
– Братья или сестры? – спрашивает он. – Может быть, сводные?
– Нет, я одна.
Доктор Франклин смотрит на мою анкету.
– Ты не указала вероисповедание.
– Формально я дочь Церкви радуги.
– Что? – Он уставился на меня через очки.
– Когда я родилась, мои родители посещали Церковь радуги, и я была крещена в ней. К счастью, я этого не помню. Повзрослев, я узнала об иудаизме и католицизме.
– То есть?
– Мой отчим – Говард – еврей. Мама приняла иудаизм, когда вышла за него замуж. Но я не стала.
– Почему?
– Мне было три года, док.
– Конечно, – говорит он. – Значит, ты выросла в семье евреев.
– Наполовину.
– Наполовину евреев?
– Нет-нет. Я росла то в еврейской семье, то в католической. Только моя мама больше уже не еврейка. Она очень увлеклась этим вначале, но потом потеряла интерес. Сейчас она словно вернулась в семидесятые годы – красивые песнопения, поиск богини внутри себя и все такое. Честно говоря, я считаю, что мама исповедует политеизм, А отец католик, но не очень консервативный. Если вспомнить о его разводах и так далее. Так что в моей жизни было лучшее из обоих миров: Рождество и Ханука. Сбывшаяся мечта всех детей.
– Конечно, – кивает доктор Франклин. Похоже, он устал.
Совет старших подружек и их мужья
– С Днем святого Валентина! – Я протягиваю Сильвии, Рут и Эстер открытки и коробки шоколадных конфет.
– Опять конфеты! – стонет Сильвия.
– Ах, Сильвия, веди себя прилично, – ворчит Рут. – Смотри, что Лекси нам принесла.
– Я не ем сладкого, – бормочет Сильвия. – У меня диабет, если ты вдруг забыла.
– Сильвия, я помню эти конфеты без сахара, из «Мюллерс» в «Ридинг терминал». Мне пришлось тащиться туда за ними.
– Это же целых четыре квартала, – замечает Сильвия.
– Это не главное, – перебивает ее Рут. – Спасибо, shayna.
– Спасибо, Декси! – Эстер обнимает меня за шею худыми руками, и я чувствую аромат «Шалимар». – В этом году я жду много валентинок, – говорит она.
– Рада за тебя. А остальные?
– У нас были мужья, – произносит Сильвия тем же тоном, каким обычно говорит «Я приняла слабительное».
Присаживаясь к ней на диван, я прошу:
– Расскажи мне о своем муже.
– Его звали Зигги.
Сильвия, Рут и Эстер поворачивают головы налево, кашляют, а потом одновременно плюют через плечо.
Не знаю, как реагировать на такое поведение, и спрашиваю:
– Зигги? Странное имя.
– В те времена у каждого было прозвище. Его фамилия была Зигорский, так что ее просто сократили до «Зигги». – Когда Сильвия произносит это слово, дамы снова поворачивают головы и сплевывают через левое плечо. А Сильвия продолжает: – Он был самым красивым парнем во всем квартале, но ленивее человека я в жизни не встречала. Он говорил, что мои родители достаточно богаты, чтобы содержать нас, пока не выгорит какой-нибудь из его планов по обогащению. И не собирался работать, даже когда у нас уже было двое детей. Именно тогда я начала курить.
– Курить? Почему?
– То и дело посылала Зигги за сигаретами и надеялась, что он не вернется. – Она грустно качает головой. – Но он всегда приходил домой.
– О, Сильвия…
– В конце концов я заявила ему, что компания моего отца обанкротилась и денег больше не будет. Он поверил и исчез на два месяца, а потом вернулся, чтобы сообщить, что женится на богатой шлюхе из Балтимора. Привез мне блок «Уинстона» и бумаги о разводе. Так все закончилось.
– Сильвия, мне так грустно это слышать.
– Ладно уж, – машет она рукой. – Это было так давно.
– Эстер? А ты была замужем?
– Конечно, дорогая, трижды. Постой. Трижды? Да, точно. Первого звали Луи. О, как я его любила! Высокий сильный парень, живший по соседству. Он умер от сердечного приступа через четыре года после свадьбы. Думаю, он был не таким уж сильным. После Луи я вышла замуж за Ларри. Этот был очень умен. Учитель. Любил гонять на машинах. И однажды ночью врезался в дерево. Возможно, он был не так уж и умен. А потом я встретила Генри. Он был душой любой компании. Очень обходительный. Всегда с сигаретой в зубах. Он играл в карты, танцевал и пел. Настоящий мужчина. А потом он умер от рака. Мне кажется, ему не стоило курить.
– Эстер, я так сожалею.
– Что? Нет, не стоит. Никто из них не мучился. Kina hora.
– Kina hora, – повторяют хором Рут с Эстер. Я поворачиваюсь к Рут:
– А твой муж?
– Абрахам? – Рут опускает вязанье и смотрит на меня. – Что ж… Мы выросли в одном районе, поженились после школы. Он поступил в колледж и стал учителем. Я оставалась дома и растила трех наших сыновей. Когда мальчики пошли учиться, я вызвалась работать в библиотеке в той школе, где преподавал Абрахам. Мы каждый день вместе ходили на ленч.
Улыбаясь, я беру Рут за руку:
– Он давно умер?
– Он не умер.
– Нет? А где же он?
– В лечебнице на северо-востоке Филадельфии. У него болезнь Альцгеймера, и ему нужен профессиональный уход. Раз в неделю я езжу туда на автобусе. Он все время забывает, кто я такая, поэтому я говорю ему: «Эби, это я, Рути. Твоя жена». А он каждый раз отвечает: «Такая красавица, как ты, моя жена? Тогда я счастливый человек». А потом я рассказываю ему про нашу жизнь. Например, про медовый месяц. Как мы были на Ниагарском водопаде. Или про тот день, когда родился наш первый ребенок. Про пятнадцатилетнюю годовщину свадьбы. Или о простых повседневных вещах, например, что каждую пятницу на ужин я запекала грудинку, а он пек блины утром по воскресеньям. Или о его любимом блюде – фаршированной капусте моего приготовления. А еще о том, как, когда дети засыпали, мы лежали на диване и смотрели хоккей с Джимми Карсоном. Да, каждый раз, приезжая к нему, я рассказываю новую историю, – кивает Рут. – Конечно, я могла бы постоянно повторять одно и то же и он бы не догадался об этом, потому что ничего не помнит. Но я все равно это делаю. – Рут вытирает слезу в уголке глаза, и я беру ее за руку. – Каждый раз, когда я ухожу, Эби говорит: «Ya chuv de lieb, Рути!» – на идише это означает «Я тебя люблю!». А через неделю он снова забывает, кто я такая, и мы все начинаем заново. – Рут хлопает меня по руке и снова берется за вязание.
«В постели». Часть вторая
Мне очень нравится проект «В постели». Возможно, потому, что сегодня я не работаю. Мария Саймонс и три ее помощника работают в филадельфийском бутике сети «Будуар». А еще трое ее подчиненных из офиса наблюдают за такими же мероприятиями в пяти разных городах. Больше половины моих сотрудников трудятся не покладая рук. А что же я? Пью клюквенное вино с двумя спортсменами из «Игле», хоккеистом из «Флайерс», членом городского совета и их женами.
Я попросила Марию дать мне задание на этот вечер. Но она уже знает – это проверка «передающей системы» от Лекси. То есть я даю ей возможность проявить себя. Ведь это ее день. И все же я попросила Марию считать меня членом команды и дать мне какое-нибудь поручение. Она попросила занять именитых гостей. Я просто обожаю свою сотрудницу.
Тем не менее я в курсе того, как проходит наше мероприятие здесь и в других городах. Младшенький – вот мои глаза и уши в офисе. Именно ему поручено, если возникнут осложнения, соединить разгневанного владельца «Будуара» или какую-нибудь знаменитость с нужным сотрудником «Голд груп». Я звоню Майку каждые полчаса. Пока все в порядке.
Время приближается к пяти часам вечера – наш час пик. Это время телевизионного включения, когда репортаж о событии выйдет в «Новостях» на всех крупных телеканалах. Если оператор появится сейчас, сюжет может быть готов к пяти или к шести часам. Если нам повезет и сегодняшний день будет беден новостями, его повторят в одиннадцать. А если наше везение будет полным, сюжет повторят еще и завтра в шесть утра.
Заполучить телевизионщиков на такое мероприятие все равно что сыграть в рулетку, и пишущие журналисты ждут затаив дыхание, когда появится хотя бы один из них. И все же если ты настоящий профессионал, то знаешь, как справиться с такой ситуацией. В этом случае ты сделаешь так, чтобы вместе с оператором приехал репортер. А если ты суперпрофессионал, то договоришься с репортером о том, чтобы записать материал днем, а вечером, во время «Новостей» сделать прямое включение с праздника.