Первое появление его на сцену располагает вас в его пользу

Анализ первого действия драмы А.М.Горького «На
дне».

Пьеса Горького «На дне» взбудоражила своим
появлением общество. Первое представление её
вызвало шок: неужели вместо актёров на сцену
вышли настоящие ночлежники?

Действие пьесы в подвале, похожем на пещеру,
приковывает внимание не только необычностью
героев, оно захватывает многоголосием. Это
только в первый момент, когда читатель или
зритель видит «тяжёлые каменные своды» потолка,
«нары Бубнова», «широкую кровать, закрытую
грязным ситцевым пологом» кажется, что и лица
здесь все одинаковые – серые, мрачные, грязные.

Но вот герои заговорили, и…

-…Я-говорю,- свободная женщина, сама себе
хозяйка…(Квашня)

– Кто это бил меня вчера? А за что били? (Сатин)

– Мне вредно дышать пылью. Мой организм отравлен
алкоголем. (Актёр)

Какие разные голоса! Какие разные люди! Какие
разные интересы! Экспозиция первого действия –
это разноголосый хор героев, которые как будто бы
не слышат друг друга. Действительно, каждый живёт
в этом подвале так, как ему хочется, каждый
озабочен собственными проблемами (для кого-то
это проблема свободы, для кого-то – проблема
наказания, для кого-то проблема здоровья,
выживания в создавшихся условиях).

Но вот первый переломный момент действия –
спор Сатина и актёра. В ответ на слова актёра:
«Доктор сказал мне: ваш, говорит, организм –
совершенно отравлен алкоголем»,- Сатин,
улыбаясь, произносит совершенно непонятное
слово «органон», а затем добавляет в адрес Актёра
– «сикамбр».

Что это? Игра слов? Бессмыслица? Нет, это тот
диагноз, который Сатин поставил обществу.
Органон – это нарушение всех разумных основ
жизни. Значит, не организм Актёра отравлен, а
отравлена, извращена жизнь человеческая, жизнь
общества.

Сикамбр в переводе на русский язык – «дикарь».
Конечно же, только дикарь (по мысли Сатина) может
не понимать этой истины.

Звучит в этом споре и третье «непонятное» слово
– «макробиотика». ( Значение этого понятия
известно: книга немецкого врача, почетного члена
Петербургской Академии Наук Гуфеланда
называлась «Искусство продлить человеческую
жизнь», 1797 г.). «Рецепт» продления человеческой
жизни, который предлагает Актёр: «Если организм
– отравлен,… значит, – мне вредно мести пол…
дышать пылью…», – вызывает однозначно
отрицательную оценку Сатина. Именно в ответ на
это утверждение Актёра Сатин произносит
насмешливо:

« Макробиотика…ха!»

Итак, мысль обозначена: жизнь в ночлежке
нелепа и дика, потому что отравлены сами разумные
основы ее. Это понятно Сатину, однако рецептов
лечения основ жизни герой, по всей видимости, не
знает. Реплику «Макробиотика… ха!» можно
истолковать и иначе: какой смысл задумываться
над искусством продления такой жизни.
Переломный момент первой сцены приковывает
внимание не только тем, что читатель определяет
доминантную мысль об основах жизни, он важен и
потому, что даёт представление об уровне
интеллекта ночлежников в лице Сатина. И мысль о
том, что в ночлежке есть умные, знающие люди,
поражает.

Обратим внимание и на то, как Сатин
преподносит свои убеждения. Было бы вполне
объяснимо, если бы избитый накануне ночлежник
напрямую сказал бы о том ненормальном состоянии
общества, которое заставляет людей вести себя не
по-человечески. Но он почему-то произносит
совершенно непонятные слова. Это явно не
демонстрация знания иноязычной лексики. Тогда
что? Ответ, который напрашивается, заставляет
призадуматься о нравственных качествах Сатина. Может
быть, он щадит самолюбие Актёра, зная о
повышенной эмоциональности его? Может быть, он
вообще не склонен обижать человека, даже такого,
который многого не знает? И в том, и в другом
случае мы убеждаемся в деликатности и
тактичности Сатина. Не странно ли
присутствие таких качеств в человеке «дна»?!

Другой момент, на который нельзя не обратить
внимания: совсем недавно мы видели: «Сатин только
что проснулся, лежит на нарах и рычит» (ремарка к 1
действию), теперь, разговаривая с Актёром, Сатин
улыбается. Чем вызвана такая резкая смена
настроения? Возможно, Сатину интересен ход
спора, возможно, он чувствует в себе ту силу (и
интеллектуальную, и духовную), которая выгодно
отличает его от Актёра, признающего собственную
слабость, но, возможно, это не улыбка
превосходства над Актёром, а добрая,
сострадательная улыбка по отношению к человеку,
нуждающемуся в поддержке. Как бы мы не расценили
улыбку Сатина, получается, что в нём живут
настоящие человеческие чувства, будь то гордость
от осознания собственной значимости, будь то
сострадание к Актёру и желание поддержать его.
Это открытие тем удивительнее, что первое
впечатление от гула голосов ночлежников, не
слушающих, оскорбляющих друг друга было не в
пользу этих людей. («Козёл ты рыжий!» /Квашня –
Клещу/; «Молчать, старая собака» /Клещ – Квашне/и
т.д.).

После спора Сатина и Актёра резко меняется
тональность разговора. Послушаем, о чём говорят
герои теперь:

-Люблю непонятные, редкие слова…Есть очень
хорошие книги и множество любопытных слов…
(Сатин)

– Я вот скорняком был…Своё заведение имел…Руки
у меня были такие жёлтые – от краски…Я уж думал,
что до самой смерти не отмою…А вот они
руки…Просто грязные…Да! (Бубнов)

– Образование – чепуха, главное – талант. А
талант – это вера в себя, в свою силу. ( Актёр)

-Работа? Сделай так, чтоб работа была мне
приятна – я, может быть, буду работать, да! (Сатин)

– Какие они люди? Рвань, золотая рота…Люди! Я –
рабочий человек… Мне глядеть на них
стыдно…(Клещ)

– У тебя совесть есть? (Пепел)

Опять многоголосый хор, но звучит он совсем
иначе, чем раньше.

О чём думают, о чём размышляют герои «дна»? Да
о том же, о чём размышляет любой человек: о любви,
о вере в свои силы, о труде, о радостях и горестях
жизни, о добре и зле, о чести и совести.

Первое открытие, первое изумление, связанное с
прочитанным у Горького – вот оно: люди
«дна» – это обычные люди, это не злодеи, не изверги
не мерзавцы. Они такие же люди, как и мы, только
живут в других условиях. Может быть, именно это
открытие потрясло первых зрителей пьесы и
потрясает всё новых и новых читателей?! Может
быть…

Если бы Горький завершил первое действие этим
полилогом, наш вывод был бы верен, но драматург
вводит новое лицо. Появляется Лука « с палкой в
руке, с котомкой за плечами, котелком и чайником у
пояса». Кто он, человек, приветствующий всех:
«Доброго здоровья, народ честной!»

Кто он, человек, утверждающий: « Мне всё равно! Я
и жуликов уважаю, по- моему, ни одна блоха не
плоха: все чёрненькие, все прыгают…»(?)Размышляя
над вопросом о том, кто же такой Лука, думаем,
прежде всего, о том, что драматург даёт своему
герою странное имя. Лука – это святой, это тот
самый библейский герой?

( Обратимся к Библейской энциклопедии.
Поинтересуемся, что сказано там о Луке: «Лука
Евангелист – писатель третьего Евангелия и
книги Деяний Апостольских. Он вообще не
поименован как писатель последней книги, но
всеобщее и непрерывное предание Церкви с самого
начала приписывало ему составление означенной
книги Нового Завета. По свидетельству Евсения и
Иеронима, Лука был уроженец г. Антиоха. Апостол
Павел именует его врачом возлюбленным.
Основательное его знакомство с Иудейскими
обычаями, образ мышления, фразеология делают
несколько вероятным, что он сначала был
прозелитом, иноплеменником, принявшим Иудейскую
веру, хотя с другой стороны, по его классическому
стилю, чистоте и правильности Греческого языка в
его Евангелии, скорее можно заключить, что он
происходил не из Еврейской, а из Греческой расы.
Нам неизвестно, что побудило его к принятию
Христианства, но мы знаем, что по своему
обращению, сердечно привязавшись к апостолу
Павлу, он всю последующую жизнь свою всецело
посвятил служению Христу. Существует древнее
предание, что Лука был из 70 учеников, посланных
Господом во всякий город и место, куда сам хотел
идти (Лука X,1).Другое древнее предание говорит,
что он был вместе с тем и живописец и приписывает
ему начертание икон Спасителя и Божией Матери, из
коих последняя доселе хранится в Большом
Успенском Соборе в Москве. Касательно образа его
деятельности по вступлении в апостольское
служение, мы находим точные и определённые
сведения, описанные им самим в книге Деяний.
Думают, что в трогательном Евангельском
повествовании его о явлении воскресшего Господа,
двум ученикам, шедшим в Емманус под другим
учеником, имя которого не упоминается,
разумеется сам Лука (гл.XIV). Когда Лука
присоединился к апостолу Павлу и сделался его
спутником и сотрудником, достоверно неизвестно.
Может быть, это было в 43 или 44 году по Р.Х. Затем он
сопровождал апостола в Рим, до времени первого
его темничного заключения в оном и оставался при
нём. И во время вторых уз апостола незадолго до
его смерти он тоже был при нём, тогда как все
прочие оставили Апостола; вот почему так
трогательно звучат слова Павла в конце II
послания к Тимофею: «Дамас оставил меня,
возлюбив нынешний век, и пошел в Фессалоники,
Крискент в Галатею, Тит в Далматию. Один Лука со
мною». По кончине апостола Павла о последующей
жизни Луки из Священного Писания ничего
неизвестно. Существует предание, что он
проповедовал Евангелие в Италии, Македонии и
Греции и даже в Африке и мирно скончался в
80-летнем возрасте. По другому преданию, он
скончался мученическою смертью при Домициане, в
Ахаии и за неимением креста был повешен на
оливковом дереве.»).

Исходя из этих представлений о Луке, мы можем
говорить о том, что Лука – врачеватель сердец,
странник, носитель христианской морали, учитель
заблудших душ во многом напоминает Евангелиста
Луку.

В то же время, возникает и другой вопрос: может
быть, Лука – лукавый, двуличный человек? А может
быть Лука – «светоносный» (ведь именно так
переводится это имя)?

Однозначно ответить на эти вопросы очень
сложно, ведь даже сам драматург порой видел в
своём герое святого, порой лжеца, порой
утешителя.

Первые слова Луки настораживают: он настолько
равнодушен по отношению к людям, что все они для
него одинаковы?! («Все чёрненькие, все прыгают»)
А может, он так мудр, что видит в любом просто
Человека?! («Доброго здоровья, народ честной!»).
Прав Пепел, называя Луку «занятным».
Действительно, он по-человечески интересен,
неоднозначен, по-стариковски мудр: «Вот всегда
так выходит: человек-то думает про себя – хорошо
я делаю! Хвать – а люди недовольны!»

Да, люди могут быть недовольны тем, что
«старикашка» видит их тайные желания, понимает
больше, чем сами герои (вспомним разговоры Луки с
Пеплом); люди могут быть недовольны и тем, что
Лука говорит так убедительно и так мудро, что его
слова трудно оспорить: «Сколько это разного
народа на земле распоряжается…и всякими
страхами друг дружку стращает, а всё порядка нет
в жизни и чистоты нет…».

Первый шаг Луки в ночлежке – желание «помести»:
«Ну-ка хоть я помету здесь. Где у вас метла?»
Подтекст фразы очевиден: Лука появляется в
подвале, чтобы сделать жизнь людей чище. Но это
одна часть правды. Горький философичен, поэтому
есть и другая часть правды: может быть, Лука
появляется, поднимает пыль (взбудораживает
людей, заставляет их взволноваться, озаботиться
своим существованием) и исчезает. (Ведь такое
значение тоже есть у глагола «помести». В
противном случае надо было сказать «подмести»,
«подмету»).

Лука уже при первом появлении формулирует
несколько основных положений отношения к жизни:

1) – Они бумажки-то все такие – все никуда
не годятся.

2) – А всё – люди! Как ни притворяйся, как ни
вихляйся, а человеком родился, человеком и
помрёшь…

3) –И всё гляжу я умнее люди становятся,
всё занятнее…И хоть живут всё хуже, а хотят всё
– лучше…Упрямые!

4) – А разве можно человека эдак бросать?
Он – каков ни есть – а всегда своей цены
стоит!

Вот теперь, размышляя над некоторыми
положениями жизненной правды Луки, мы можем
приблизиться к моменту истины: в страшной,
неправедной жизни есть одна ценность и одна
правда, которую нельзя оспорить. Эта правда – сам
человек. Лука заявляет об этом при своём
появлении.

Драматург размышлял о проблеме человека многие
годы. Вероятно, появление Луки в первом действии
пьесы «На дне» – кульминационный момент этого
действия не только потому, что герой намечает
одну из главных проблем пьесы – как относиться к
человеку; появление Луки – наиболее яркий момент
и потому, что от него тянутся лучи- мысли к
следующим действиям драмы.

«Без имени нет человека», – открытие Актёра во
втором действии;

«Человек – вот правда»,- заключительное
признание Сатина. Такие признания – явления
одного порядка.

Прозрение героев в финале пьесы,
оптимистическое звучание «На дне» стало
возможным, в том числе и потому, что в пьесе
появился Лука, подействовавший на тёмный мир, как
«кислота» на ржавую монету, высветивший и лучшие,
и худшие стороны жизни. Конечно, деятельность
Луки разнопланова, многие дела и слова этого
героя могут быть истолкованы прямо
противоположным образом, но это вполне
естественно, ведь человек – явление живое,
меняющееся и изменяющее мир вокруг себя. Что бы
ни говорил Лука, как бы он не аргументировал
то или иное положение, он по-человечески мудро,
иногда с усмешкой, иногда с хитрецой, иногда
серьёзно ведет читателя к пониманию того, что
есть в мире Человек, а всё остальное – дело его
рук, его ума, совести. Именно это понимание и
ценно в герое Горького, появившемся среди
разуверившихся людей и исчезнувшем тогда, когда
в людях проклюнулось, проснулось, ожило то
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ЗЕРНО, которое до поры до времени
дремало. С появлением Луки жизнь ночлежников
приобретает новые, человеческие грани.

Прочитано первое действие пьесы. Рассмотрены
взаимоотношения героев, личностные
характеристики ночлежников, выявлены
композиционные особенности этого важного для
пьесы действия. Наряду с теми промежуточными
выводами, которые мы делали по ходу анализа,
вероятно, стоит сделать общий вывод о звучании
первого действия.

Зададимся вопросом, какую роль в контексте
драмы играет первое действие? На этот вопрос
можно ответить по-разному: во-первых, в нём
намечены те темы, которые будут звучать на
протяжении всей пьесы; во-вторых, здесь
сформулированы (пока ещё очень приблизительно)
принципы отношения к человеку, которые будут
разрабатываться и Лукой, и Сатиным по ходу драмы;
в-третьих, и это особенно важно, уже в первом
действии пьесы, в расстановке героев, в их словах
мы видим отношение писателя к ЧЕЛОВЕКУ, мы
ощущаем, что главное в пьесе – авторский взгляд
на человека, на его роль и место в мире. Интересно
с этой точки зрения обратиться к признанию
Горького, прозвучавшему в статье «О пьесах»: «И с
т о р и ч е с к и й ч е л о в е к, тот, который за 5-6
тысяч лет создал всё то, что мы именуем культурой,
в чём воплощено огромнейшее количество его
энергии и что является грандиознейшей
надстройкой над природой, гораздо более
враждебной, чем дружественной ему, – этот человек
как художественный образ – превосходнейшее
существо! Но современный литератор, драматург
имеет дело с б ы т о в ы м  ч е л о в е к о м,
который веками воспитывался в условиях
классовой борьбы, глубоко заражён зоологическим
индивидуализмом и вообще является фигурой
крайне пёстрой, очень сложной, противоречивой…
мы должны показать его самому себе во всей
красоте его запутанности и раздробленности, со
всеми «противоречиями сердца и ума».

Уже первое действие драмы «На дне» реализует
эту задачу, именно поэтому мы не можем однозначно
толковать ни один характер, ни одну реплику, ни
один поступок героев. Очевиден в первом действии
и исторический пласт, который интересовал
писателя: если принять во внимание исторические
корни Луки, то читатель может проследить путь
Человека от самых истоков до современного
драматургу момента, до начала XX века. Очевиден в
первом действии и другой пласт – социально –
нравственный: Горький рассматривает Человека во
всём многообразии его проявлений: от святого –
до оказавшегося «на дне» жизни.