Решение арбитражного комитета в пользу
Статья 40 ФЗ “Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации” предоставляет право сторонам своим соглашением установить окончательный характер арбитражного решения постоянно действующего арбитражного учреждения.
Следовательно, такое решение не может быть отменено в соответствии со статьей 233 АПК РФ (основания для отмены решения третейского суда). Об этом нам говорит буквальное прочтение нормы. Однако положения ч. 3 и ч. 4 ст. 233 АПК РФ текстуально совпадают с ч. 3 и ч. 4 ст. 239 АПК РФ, в которой содержатся основания для отказа в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда. За аксиоматичным тезисом о разнице между непосредственно разрешением спора и выдачей исполнительного листа для исполнения судебного акта стоит вполне явный патернализм государственных судов. Иначе говоря, окончательный характер арбитражного решения предоставляет суду право (ч. 3 ст. 239 АПК РФ) или вменяет обязанность (ч. 4 ст. 239 АПК РФ) не выдавать исполнительный лист, подменяя этим процедуру отмены решения третейского суда.
Институт окончательного арбитражного решения (final award) хорошо известен в США и активно применяется сторонами разбирательств для разрешения споров. Наш правопорядок заимствовав его, столкнулся с рядом проблем. Ниже мы проанализируем практику судов по этому вопросу.
Признавая окончательный характер арбитражного решения, стороны демонстрируют доверие к тому арбитражному учреждению, которое избрали. В этом аспекте соблюдение подлинной окончательности арбитражных решений фактически означает уважение к волеизъявлению сторон.
Отмечу, что неокончательный характер арбитражного решения, который действует в качестве общего правила – автором разделяется и признается. Претензия имеется лишь к процедуре. Законодатель сначала оставляет на усмотрение сторон определение характера арбитражного решения, а затем пренебрегает этим «усмотрением» в ч. 3 и ч. 4 ст. 239 АПК РФ, из-за чего выглядит непоследовательным.
Кроме того, подобный подход, на мой взгляд, отрицательно сказывается на доверии к арбитражной инстанции в целом. По своей сути – окончательное арбитражное решение служит своего рода гарантией завершенности спора. А существует ли она, если спор так же пересматривается судами, но в другом порядке? Можем ли мы сегодня сказать, что позиция стороны, в пользу которой состоялось решение – гарантирована? Нет. Если исходить из желания стороны получить то, что установлено в арбитражном решении, выдача исполнительного листа – имеет ключевое значение для нее. И хотя мы держим в уме обязанность проигравшей стороны добровольно исполнить арбитражное решение, все еще стараемся не забывать про si vis pacem, para bellum.
Руководствуясь вышеуказанными статьями, в деле № А40-68322/18-19-485 АС города Москвы, основываясь на том, что стороны в п. 10.4 договора от 18.09.2017 г. выбрали окончательный характер решения арбитражного учреждения, отказал в выдаче исполнительного листа в соответствии со ст. 239 АПК РФ. Суд проверил правильность вынесенного решения по существу в рамках рассмотрения заявления о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда. Однако изменилось бы что-нибудь, если бы окончательный характер решения арбитражного учреждения стороны не указали?
Подобный подход мы можем встретить в деле № А57-5457/2017, где государственный суд счел, что сторона, против которой вынесено решение, не была должным образом уведомлена. Однако, основываясь на том, что стороны согласовали окончательный характер арбитражного решения, отказал в выдаче исполнительного листа, а не отменил решение третейского суда.
Но даже при наличии выстроенного механизма разрушения окончательных решений арбитражных учреждений, некоторые инстанции проявили творческий подход. В Деле № А72-17727/2017 Арбитражный суд Ульяновской области отменил решение третейской инстанции, несмотря на то, что в п. 10.1 договора содержалось положение об окончательности решения третейского суда. Для отмены использовалась ссылка на «основополагающие принципы российского права», которые, по мнению суда, были нарушены. Мы видим, что в данном определении АС Ульяновской области избрал третий путь для отмены решения. Аналогичный подход встречается и в Деле № А72-17726/2017.
Однако надо отметить, что и сами стороны порой невнимательно читают закон, в частности ст. 40 ФЗ “Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации”, распространяя окончательный характер арбитражного решения не только на решения постоянно действующих арбитражных учреждений (Дело №А40-41284/17-3-408). В таких случаях суд обоснованно полагает, что решение не является окончательным.
Резюмируя вышесказанное, отмечу, что окончательное арбитражное решение, которое периодически спотыкается о валуны процедуры выдачи исполнительного листа – вряд ли можно назвать эффективным. Отказ в выдаче исполнительного листа на окончательное решение арбитражной инстанции, безусловно, должен предусматриваться в процессуальном законодательстве, однако его применение необходимо свести к исключительным случаям. Не должно быть так, что фактически один процессуальный порядок подменяет другой, оперируя аналогичными основаниями для этого.
Источник
, (. 26 2018.)
, 26 2002 N127- ” ()” ( – ) , (), , .
( 12, 13, 15, 17 18), . 9.1 ( – ) ( 1 181.1 , 1 1 ).
, , 126 , 2 7 5 2014 N3- ” ” .
1. , . , .
.
, .
2 12 , , , ( 2 12 ).
, , ( 2 3 82, 101, 104, 110, 6 129, 130 139 .).
, () , .
, , , .
, . , .
, , , 4 15 .
, , , ( 449 ).
2. , , ( , ..), , .
.
, , , .
, . , , , .
.
( ).
( 20 ) ( 1 129 ), .
, – ( 1 133 ).
, 5 20.3, 1 129 – . ( 4 20.3 ).
, , , .
. 4 15 , () . , , .
, , . , , , , , .
, .
, , , 60 .
, , , . .
, .
.
4 14 , .
.
, , , , .
, ( 4 12 ). , .
, , . , , , , , ( 1 12 ).
3. , . , , – , .
.
, , 12 . .
, .
– , , , , .
, , – .
– . , ( 10 ) , ( ) ( 1.1 1 8 ).
, , , .
, , , .
4. , , .
.
, 4 15 .
, 9.1 , – ( 5 181.4 ). 12, 15 17 , .
5. .
.
, , .
, , .
, .
, , ( 2 12, 2 15 1 18 ).
, ( 2 18 ). .
, , , . .
6. , .
, , , 2 20.5 6 45 .
.
.
, , .
, 4 213.4 2 213.9 () , .
, , .
4 213.4 , . .
, , , , . 2 213.9 , 4 213.4 , , .
7. – ( ) – , .
– , , ( ).
, , .
.
, , – ( 4 12, 4 14, 15 ), – , .
, , , 4 14 , ( ).
7-13 213.8 ( 1 6 ).
, , , , .
, , , , , .
8. . .
– . , , , ( ).
( 4 15 ).
, .
, , , , , ( 3 13 ).
( ) . ( , , ..).
. ( ).
( 4 15 ).
9. .
, , , .
, .
( 1 46 ).
, , .
1 16 , , , , .
, .
– , , . , .
, ( 6 71 ).
10. , , , , .
, , ( 1 13 ).
, .
, . , 80 .
, ( – ) ( 1 4 13 ).
, , . 4 15 .
, , 20 , , , ( 1 12 ).
, , ( 13 4 20.3 ).
.
, , 1 13 . , , , 4 13 .
, . . .
11. , , . , .
.
.
4 15 , 10 5 166 , , , .
, (, , , , , , , , , ..). , .
, , ( 65 ).
4 15 , , , .
, , , . , , , .
, . , , ( 8 20.6 ).
( 4 15 ). 4 15 , , .
12. () (, , , ..) .
( 1.1 139 ). , , , .
, – , , ( , , ..).
, , , , .
( 1 133 ), , . 1.1 139 , . , , , . , , , , , .
, ( 3 223, VI ) , , .
, , , .
( ) – ? ( 6 107 ).
13. .
.
, .
149 , . , . ( 71 ).
, , , , .
14. 1 143 .
, .
, 1 143 . ( ) , ( 8 213.9 ).
15. 12.1 , .
, .
.
. , , – , , , .
, 1 12.1 , .
. .
, , . , .
, . , , .
, – ,- .
.
Источник
Не так давно в одном из ведущих СМИ была опубликована новость о признании дефектной типовой арбитражной оговорки одного мирового арбитража.
Дело в том, что в сентябре прошлого года компания DMM обратилась в российский государственный суд с требованием о признании и исполнении решения Международной торговой палаты (ICC). Долг был взыскан с российской компании «Инжтрансстрой» пользу DMM.
Все три российские судебные инстанции отказались исполнить решение со ссылкой на отсутствие у ICC компетенции на рассмотрение спора ввиду дефекта арбитражной оговорки. Верховный Суд РФ согласился с позицией нижестоящих инстанций, отказав в передаче дела в Коллегию.
Президент Международного арбитражного суда при ICC Алексис Мур обратился к председателю Верховного Суда РФ с соответствующим письмом.
Безусловно, нельзя согласиться с позицией Верховного Суда РФ, полностью поддержавшего мнение судов нижестоящих инстанций о том, что арбитражная оговорка не отвечает принципам определенности и исполнимости1. Несмотря на то что формулировка арбитражной оговорки в данном споре незначительным образом отличается от рекомендованной ICC арбитражной оговорки2, это автоматически не лишает ее юридической силы.
Во всем мире ежегодно исполняются сотни арбитражных решений, принятых на основании аналогичных оговорок. Нельзя обосновать названный подход и какими-либо соображениями, касающимися публичного порядка РФ. Если были иные основания для того, чтобы согласиться с актами судов нижестоящих инстанций по существу, то не следовало при этом ссылаться на явно ошибочную и антиарбитражную позицию, изложенную в упомянутых актах.
Следует отметить, что аналогичная точка зрения уже единожды была выражена Высшим Арбитражным Судом РФ в Определении от 9 июля 2012 г. № ВАС-8147/12 по делам № А40-29251/11-68-256 и № А40-21119/11-68-183 в отношении арбитражной оговорки об урегулировании споров в соответствии с арбитражным регламентом, однако не ICC, а МКАС при ТПП РФ. Коллегия судей пришла к выводу о наличии дефектов в арбитражной оговорке, указав на то, что из буквального толкования арбитражного соглашения не следует обоюдное согласие передать возникающие споры в МКАС при ТПП РФ. ВАС РФ занял позицию, что в отсылка к Регламенту МКАС при ТПП РФ свидетельствует лишь об определении сторонами процедуры формирования арбитража, а не выбора арбитражного учреждения.
При этом в Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 16 июля 2013 г. № 2572/13 по делу № А27-7409/2011 высказано иное мнение. Несмотря на то что в арбитражной оговорке между сторонами были не вполне корректно указаны правила рассмотрения споров (Правила Примирения и Арбитража Международной Торгово-Промышленной палаты, а не Арбитражный регламент Международной торговой палаты), Президиум ВАС РФ указал на то, что включенное в договор арбитражное соглашение является стандартным и рекомендованным к использованию для передачи споров в арбитраж по правилам Арбитражного регламента Международной торговой палаты. Президиум ВАС РФ установил, что «ссылка на правила арбитража Международной торговой палаты с очевидностью свидетельствует о наличии согласия сторон на рассмотрение их спора международным коммерческим арбитражем в соответствии с Арбитражным регламентом Международной торговой палаты».
Примечательно, что в Определении ВС РФ от 12 июля 2017 г. № 307-ЭС17-640 по делу № А56-13914/2016, где стороны предусмотрели, что споры «подлежат разрешению третейским судом в соответствии с Правилами Арбитражного института Торговой палаты Стокгольма» (соглашение аналогично оговорке ICC), коллегия судей не усмотрела обстоятельств, свидетельствующих о том, что третейское соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено. При этом судьи указали, что под исполнимостью третейского соглашения понимается то, что стороны определили конкретное место рассмотрения спора, то есть выбрали действующее арбитражное учреждение или определили процедуру формирования суда, а также то, что на момент возникновения спора арбитражное соглашение не утратило силу.
Более того, в деле № А83-2596/2012, где арбитражное соглашение предусматривало, что споры «подлежат окончательному урегулированию в соответствии с Арбитражным Регламентом Международной торговой палаты», судья Верховного Суда РФ согласилась с доводами нижестоящих судов3, указавших, что «в указанных сторонами в арбитражной оговорке правилах арбитража Международной торговой палаты (арбитражном регламенте) подробно урегулированы порядок формирования и функционирования арбитража и процедура разрешения спора в данном арбитражном органе. Такое условие является специфической особенностью упомянутого международного коммерческого арбитража, суть которой состоит в том, что правила арбитража содержат не только требование к процедуре разрешения спора, но и к формированию конкретного состава арбитража при наличии между сторонами арбитражного соглашения, содержащего указание на выбор арбитражного суда и правила арбитража Международной торговой палаты. При таких обстоятельствах ссылка на правила арбитража Международной торговой палаты с очевидностью свидетельствует о наличии согласия сторон на рассмотрение их спора международным коммерческим арбитражем в соответствии с Арбитражным регламентом Международной торговой палаты». Необходимо также отметить, что несмотря на наличие противоречивой практики в прошлом, с 1 сентября 2016 г. в ст. 7 Федерального закона от 29 декабря 2015 г. № 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» и ст. 7 Закона РФ (в редакции Федерального закона от 29 декабря 2015 г. № 409-ФЗ) «О международном коммерческом арбитраже» установлен важнейший фундаментальный принцип, согласно которому все сомнения в действительности и исполнимости арбитражного соглашения должны толковаться в пользу его действительности и исполнимости.
К сожалению, подход судов, поддержанный Верховным Судом РФ, имеет крайне негативный эффект для российской юрисдикции с точки зрения развития арбитража и привлечения в российскую юрисдикцию споров, которые продолжают «утекать» за рубеж в более проарбитражные юрисдикции. Ведь если такая позиция была применена к иностранной оговорке, то аналогичных радикальных подходов можно опасаться и в отношении российских арбитражных оговорок. Именно данной логикой будут руководствоваться участники гражданского оборота. Остается лишь надеяться, что этот случай останется только явно ошибочной позицией по конкретному делу и не будет воспринят судебной практикой.
Что касается обращения Президента Международного арбитражного суда при ICC к Председателю Верховного Суда РФ, то его эффективность оценить довольно сложно. В любом случае обратить внимание судов на ошибку стоит, и действия Президента Международного арбитражного суда, выступающего от имени арбитражного учреждения, задачей которого является обеспечение эффективности и исполнимости арбитражных решений, являются понятными и обоснованными.
Стоит подчеркнуть, что в целом с каждым годом арбитраж как способ альтернативного разрешения споров становится все более востребованным по всему миру. Усиливается конкуренция между юрисдикциями и одним из основных факторов в такой конкуренции является отношение судов к арбитражу. В рамках реформы арбитража заметен явный рост интереса к арбитражу как российского, так и иностранного бизнеса. Наличие альтернативных способов разрешения споров – крайне важный фактор инвестиционной привлекательности. Традиционно наибольшее количество российских споров за рубежом рассматриваются в рамках таких учреждений, как Лондонский международный арбитражный суд (LCIA), Арбитражный институт Торговой палаты Стокгольма (SCC) и, конечно, Международный арбитражный суд при ICC.
Согласно официальной статистике в 2017 г. в LCIA рассматривались 233 иска, по которым в качестве участников выступали лица из стран СНГ (10,4% от всех участников дел) и непосредственно из России (6,5%). В сравнении с 2016 г. указанные показатели увеличились на 1,5%. Аналогичную ситуацию можно наблюдать в Стокгольмском арбитраже, где стороны из России участвовали в двадцати из двухсот дел, администрируемых учреждением в 2017 г. В ICC в 2017 г. в качестве заявителей обратились 8 лиц из России, а в качестве ответчиков привлечены 10 лиц.
Кроме того, в последнее время наметилась тенденция передачи споров российскими компаниями, в особенности с государственным участием, в восточные арбитражные учреждения – Гонконгский международный арбитражный центр (HKIAC) и Сингапурский международный арбитражный центр (SIAC).
1 Определение ВС РФ от 26 сентября 2018 г. № 305-ЭС18- 11934 по делу № А40-176466/17.
2 Стороны предусмотрели, что «любой не урегулированный мирным путем спор должен быть окончательно урегулирован в международном арбитраже. Если иное не согласовано сторонами, то спор должен быть окончательно урегулирован в соответствии с Правилами арбитража Международной торговой палаты».
3 Определение ВС РФ от 27 июня 2016 г. № 310-ЭС16-6467 по делу № А83-2596/2012.
Брославский Лазарь
К.ю.н., Ph.D (law), общественный консультант юридической фирмы Broslavsky & Weinman
Увольнение в отместку…
Международное право
Особенности рассмотрения трудовых споров, связанных с преследованием работников за неугодные работодателю действия
23 Апреля 2021
Любимова Мария
Адвокат, руководитель практики международного арбитража и трансграничных споров КА «Регионсервис», консультант Исследовательского центра частного права имени С.С. Алексеева при Президенте РФ
Являются ли уполномоченные пайщики контролирующими лицами?
Арбитражное право и процесс
Особенности привлечения к субсидиарной ответственности при банкротстве потребсоюза
22 Апреля 2021
Источник