Все неясности и сомнения трактуются в пользу
Высший арбитражный суд РФ своим определением от 7 августа 2012 г. N ВАС-7971/12 вызывал очередное беспокойство у профессионального сообщества. Предметом налогового спора между компанией, занимающейся выпуском минеральных удобрений, и межрайонной инспекцией ФНС России стал вопрос о правомерности применения налоговой ставки 0%, повлекшего неисчисление и неудержание налога на прибыль с дивидендов в сумме более 416 млн руб., выплаченных в 2008-2009 гг. единственному участнику акционерного общества.
Налоговая ставка 0% в соответствии с пп.1 п. 3 ст. 284 Налогового кодекса РФ (в редакции, действовавшей с 01.01.2008) применяется к доходам, полученным российскими организациями в виде дивидендов, если на день принятия решения о выплате дивидендов получающая их организация не менее 365 дней непрерывно владеет на праве собственности как минимум 50% в уставном капитале выплачивающей дивиденды организации, а вклад в уставном капитале выплачивающей дивиденды организации превышает 500 млн руб.
Налоговая инспекция при проверке соблюдения компанией этих условий неожиданно для самой себя выяснила, что если в данном случае применить п. 6 ст. 6.1 НК РФ, в соответствии с которым “срок, определенный днями, исчисляется в рабочих днях, если срок не установлен в календарных днях”, то 365 дней – это вовсе не год, а примерно 1,4 года. Таким образом, правовая позиция инспекции в данном споре строилась на том, что именно этот срок законодатель и имел в виду, предусматривая налоговую льготу по дивидендам.
Решением суда первой инстанции требования компании были удовлетворены. Однако апелляционная инстанция это решение суда отменила, в удовлетворении требований отказав, кассационная инстанция оставила постановление без изменения. Не согласившись с принятыми судебными актами, организация обратилась в ВАС РФ с заявлением о пересмотре принятых судебных актов апелляционной и кассационной инстанций и просьбой оставить без изменения первое решение.
Но в передаче дела в президиум ВАС для пересмотра в порядке надзора было отказано со следующим обоснованием: “Коллегия судей полагает, что суды апелляционной и кассационной инстанций обоснованно исходили из буквального толкования названной нормы кодекса”. Таким образом, ВАС признал, что поддержанный им же подход к выработанной Конституционным судом РФ позиции о том, что арбитражные суды не должны ограничиваться установлением только формальных условий применения норм законодательства о налогах и сборах, перестал вдруг применяться. Хотя практика арбитражных судов демонстрировала единообразие в вопросе недопустимости подобного формального подхода. Как указывал ФАС Московского округа, “в случае сомнений при применении норм законодательства о налогах и сборах арбитражные суды обязаны установить, исследовать и оценить всю совокупность имеющих значение для правильного разрешения дела обстоятельств”.
Все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика
И для правильного разрешения рассматриваемого дела нельзя было пренебречь очевидной истинной волей законодателя, поскольку такое условие для применения налоговой льготы как периода непрерывного владения в 365 дней следует рассматривать как общепринятое восприятие именно календарного года! В данном случае имела место ошибка законодателя, заключающаяся в том, что не были приведены в соответствие вновь вводимые нормы законодательства о налогах и сборах с прежними действующими положениями. И именно как ошибку судам в данном деле следовало бы понимать пп.1 п. 3 ст. 284 НК РФ, а не как необходимость соблюдения условия 365 именно рабочих дней. Тем более что 1 января 2009 года пп. 1 п. 3 ст. 284 кодекса после слов “не менее 365” был дополнен словом “календарных”. Что также подтверждает наличие законодательной ошибки, впоследствии исправленной самим законодателем.
Удивительно и то, что ВАС РФ рассматривает дополнение данной нормы словом “календарных” с 1 января 2009 года непосредственно как обоснование “буквального толкования названной нормы кодекса”, а не как нормотворческой ошибки. Такая формализация в толковании законодательства приводит не только к искажению истинной воли законодателя, но к забвению таких основных начал законодательства о налогах и сборах, как п. 7 ст. 3 НК, в соответствии с которым все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика.
Этот спор примечателен и тем, что налогоплательщик, получив отказ в передаче дела в президиум ВАС для пересмотра в порядке надзора, повторно обратился с заявлением о пересмотре, с новыми основаниями. В практике, как правило, подобное не встречается. В повторном заявлении компания выражает свое несогласие с принятыми по делу судебными актами апелляционной и кассационной инстанций в части отказа в признании недействительным решения инспекции по эпизоду, касающемуся правомерности применения ставки 0% при выплате дивидендов единственному участнику АО, указывая на то, что ошибка судов привела к грубому нарушению его права на уважение собственности, гарантированного ст. 1 Протокола N 1 Европейской конвенции, поскольку различные судебные органы пришли к противоречащим друг другу выводам, проявив тем самым отсутствие согласованности и единообразия в решении спорного вопроса.
Однако ВАС в своем повторном определении об отказе в передаче дела в президиум, никаким образом не обосновав, в отличие от налогоплательщика, свою повторность, сухо указал на то, что коллегия судей признала правомерной трактовку положений пп. 1 п. 3 ст. 284 НК, данную судами апелляционной и кассационной инстанций, в связи с чем не установила неправильного применения ими норм права. К большому сожалению, пересмотр ВАС РФ ранее сформированных правовых позиций и подходов в последнее время встречается все чаще. Рассмотренный налоговый спор имеет последствия не только в виде неприменимости отдельной налоговой льготы, но и в виде невозможности налогового планирования при появлении подобных судебных прецедентов.
Да, время нахождения в суде исключается из сроков.
В соответствии с п. 8 Постановления Пленума ВС РФ № 29 от 11.12.2012 г. «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регулирующих производство в суде кассационной инстанции»,
Цитата:
8. Исходя из положений части 2 статьи 376, пункта 3 части 1 статьи 379.1, статьи 382, пункта 6 части 1 статьи 390 ГПК РФ шестимесячный срок для кассационного обжалования вступивших в законную силу судебных постановлений является единым для обжалования судебных постановлений в кассационном порядке, и подача кассационных жалобы, представления в Судебную коллегию по административным делам, в Судебную коллегию по гражданским делам или в Военную коллегию Верховного Суда Российской Федерации после обжалования судебных постановлений в президиум областного или равного ему суда не влечет за собой его исчисление заново.
Указанный шестимесячный срок начинает исчисляться на следующий день после принятия апелляционного определения и истекает в соответствующее число последнего месяца данного срока (часть 3 статьи 107, часть 5 статьи 329, статья 335 ГПК РФ). При этом объявление в судебном заседании суда апелляционной инстанции только резолютивной части апелляционного определения и отложение составления мотивированного апелляционного определения на срок не более чем пять дней (статья 199 ГПК РФ) не продлевают дату его вступления в законную силу.
Если после вынесения апелляционного определения суд апелляционной инстанции рассмотрит апелляционные жалобу, представление, поступившие от других лиц, которым был восстановлен срок на подачу апелляционных жалобы, представления, шестимесячный срок для обжалования вступивших в законную силу судебных постановлений следует исчислять со дня, следующего за днем принятия последнего апелляционного определения.
В случае вынесения судом апелляционной инстанции дополнительного апелляционного определения (часть 4 статьи 1, статья 201 ГПК РФ) шестимесячный срок на кассационное обжалование основного апелляционного определения и дополнительного апелляционного определения начинает течь со дня, следующего за днем вынесения дополнительного апелляционного определения.
Вместе с тем, если судом апелляционной инстанции отказано в удовлетворении заявления о вынесении дополнительного апелляционного определения, срок на подачу кассационной жалобы исчисляется со дня, следующего за днем вынесения основного апелляционного определения.
Срок на подачу кассационных жалобы, представления не считается пропущенным, если они были сданы в организацию почтовой связи до двадцати четырех часов последнего дня срока (часть 3 статьи 108 ГПК РФ). В этом случае дата подачи кассационных жалобы, представления определяется по штемпелю на конверте, квитанции о приеме заказной корреспонденции либо иному документу, подтверждающему прием корреспонденции (справка почтового отделения, копия реестра на отправку почтовой корреспонденции и т.п.).
При исчислении шестимесячного срока необходимо иметь в виду, что время рассмотрения кассационных жалобы, представления в суде кассационной инстанции не учитывается.
Вместе с тем, если кассационные жалоба, представление были возвращены без рассмотрения по основаниям, предусмотренным статьей 379.1 ГПК РФ, то время, в течение которого решался вопрос о возвращении жалобы, представления, не подлежит исключению при подсчете шестимесячного срока.
Всего Вам самого доброго и удачного разрешения проблемы. Спасибо за выбор нашего сайта.
1. Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда.
2. Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность.
3. Неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого.
Комментарий к Статье 49 Конституции РФ
1. Комментируемая статья по содержанию и форме представляет собой одну из наиболее полных и последовательных формулировок презумпций невиновности как общепризнанного в демократическом обществе правового принципа, который в современном мире находит закрепление в международном, конституционном и национальном отраслевом регулировании (ст. 11 Всеобщей декларации прав человека, ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, п. 2 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод; ст. 14 УПК). В международных актах презумпция невиновности провозглашается в числе специальных гарантий справедливого правосудия по уголовным делам*(635). В конституционном тексте право каждого считаться невиновным включено в число основных субъективных прав и обусловлено обязанностью государства охранять достоинство личности в качестве неотъемлемого и абсолютного права (ст. 21 Конституции).
1.1. В системе уголовно-процессуального права презумпция невиновности рассматривается как конституционный принцип уголовного судопроизводства. Однако действие его не ограничивается только сферой уголовно-процессуальных отношений. Презумпция невиновности, формулируя требования к характеру взаимоотношений между личностью и государством*(636) в связи с уголовным преследованием, возлагает обязанность обращаться с лицом (до вступления в законную силу вынесенного в отношении него обвинительного приговора) как с невиновным не только на органы уголовного судопроизводства, но и на все другие инстанции, от которых, в частности, зависит реализация правового статуса личности в области социальных, трудовых, избирательных, жилищных и других прав. Соответственно, недопустимо нарушение презумпции невиновности со стороны как ведущих уголовное судопроизводство, так и других представителей публичной власти*(637).
Бесплатная юридическая консультация по телефонам:
Существо презумпции невиновности как объективного правового положения проявляется в том, что:
а) правовой статус лица как невиновного, хотя против него имеются подозрения или даже ему предъявляется обвинение в совершении уголовного преступления, признается государством;
б) обязанность рассматривать лицо до вступления в законную силу обвинительного приговора как невиновное не зависит от субъективного мнения и убеждения лиц, ведущих уголовное преследование;
в) ограничения, которым может быть подвергнуто лицо в связи с подозрением в совершении преступления, должны быть соразмерны достижению законных целей уголовного судопроизводства и не могут по своему характеру и основаниям быть аналогом наказания;
г) каждый, кто подвергся уголовному преследованию, обоснованность которого не подтверждена сохраняющим законную силу обвинительным приговором суда*(638), имеет право на возмещение государством причиненного ему морального и материального вреда (ст. 53 Конституции, ст. 135, 136, 138 УПК, ст. 1070 ГК).
1.2. Содержание презумпции невиновности в качестве общепризнанного принципа международного права в его истолковании юриспруденцией ЕСПЧ также демонстрирует присущий ей характер объективного правового положения. Так, презумпция невиновности признается нарушенной, если:
– в ходе расследования и рассмотрения дела по отношению к обвиняемому имели место любые излишне суровые меры обеспечения проводимого в законном порядке уголовного преследования*(639);
– должностные лица заявляют, что лицо виновно в совершении преступления – в отсутствие соответствующего решения суда*(640);
– судьи при исполнении своих обязанностей исходили из предубеждения, что обвиняемый совершил преступление, в котором он обвиняется*(641);
– касающееся обвиняемого (предварительное) судебное решение отражало мнение, что он виновен еще до того, как его виновность могла быть доказана в соответствии с законом;
– при постановлении оправдательного приговора или при прекращении дела на любой стадии без вынесения приговора в этих актах содержатся какие-либо высказывания, оставляющие лицо под подозрением, исходящие из его виновности или порождающие для него какие-либо негативные правовые последствия*(642) без предоставления права настаивать на своем оправдании судом;
– формулировки обвинительного характера, приводимые в обоснование судебного решения о возложении на обвиняемого судебных издержек или об отказе в их возмещении, свидетельствуют о признании вины, хотя не имело места ни наказание по приговору, ни применение равнозначных ему мер*(643).
1.3. Часть 1 комментируемой статьи указывает все необходимые элементы законной процедуры, без соблюдения которой лицо не может быть признано виновным в совершении преступления. Эта процедура устанавливается федеральным законом (в формальном смысле), т.е. федеральным актом, принятым парламентом. Соответственно, порядок уголовного судопроизводства устанавливается УПК (ст. 1), основанным на Конституции и признающим составной частью уголовно-процессуального регулирования общепризнанные принципы и нормы международного права, включая общие нормы о справедливом правосудии и специальные по отношению к ним предписания о презумпции невиновности и правах подозреваемого и обвиняемого, предоставляемых этим лицам для защиты. К ним относятся как минимум права: быть незамедлительно и подробно уведомленным о характере и основаниях предъявляемого обвинения; иметь достаточные время и возможности для подготовки к своей защите; защищать себя лично или с помощью адвоката; допрашивать показывающих против него свидетелей и иметь право на вызов и допрос свидетелей для защиты на таких же условиях, которые существуют для приглашения свидетелей обвинения; пользоваться бесплатной помощью переводчика. Из текста Конституции вытекает необходимость обоснования вывода о виновности доказательствами, собранными при строгом соблюдении требований закона (см. ч. 3 ст. 50 Конституции).
Презумпция невиновности и перечисленные права являются специальными гарантиями справедливого правосудия по уголовным делам и потому они должны обеспечиваться обвиняемому не только в суде, но и на досудебных стадиях процесса. Все эти условия включены в понятие законного порядка, в котором только и может осуществляться доказывание виновности и опровержение невиновности лица.
Наконец, виновность может быть установлена как результат законных процедур судебного разбирательства – только вступившим в законную силу приговором суда. Указание в комментируемой норме на то, что актом признания лица виновным может быть только приговор*(644), дополняет формулировку презумпции невиновности, содержащуюся в общепризнанных нормах международного права.
1.4. Если уголовное дело или уголовное преследование прекращается до передачи дела в суд или судом вместо постановления по нему приговора, в том числе по основаниям, не предполагающим формулирование доводов о непричастности подозреваемого (обвиняемого, подсудимого) к совершению преступления, то процессуальный акт, прекращающий дело, не может рассматриваться как подтверждающий виновность. Это относится к прекращению дела:
а) ввиду истечения сроков давности уголовного преследования, смерти подозреваемого, издания акта амнистии;
б) в связи с примирением сторон, деятельным раскаянием, а также
в) при отсутствии таких обязательных условий возбуждения уголовного дела в отношении определенных категорий дел и лиц (п. 5, 6 ч. 1 ст. 24 УПК РФ), как заявление потерпевшего или согласие и соответствующее решение органов, на которые возложено обеспечение иммунитетов при осуществлении уголовного преследования. Даже если при прекращении дела по указанным основаниям лицо в силу собственного волеизъявления заглаживает причиненный в результате определенного события вред и стремится к примирению с объективно пострадавшей стороной, оно не признано виновным со стороны государства.
Вправе ли государство допускать такие последствия прекращения уголовного дела? Не исходит ли оно из молчаливого признания виновности лица, например, при применении к нему амнистии до вынесения приговора вместо того, чтобы исполнять свою публичную обязанность, в силу которой невиновность лица может быть опровергнута в установленном законом порядке только по приговору суда?
Такая обязанность лежит на государстве как субъекте, осуществляющем привлечение к уголовной ответственности, и не исключает, что оно, исходя из социально оправданных целей, может отказаться от своего права доказывать как наличие и преступный характер предполагаемого деяния, так и виновность конкретного лица. Тем более если отсутствует видимая серьезная социальная опасность деяния и с точки зрения социальной эффективности, в том числе для обеспечения правового мира, нецелесообразно использование механизмов, обусловливающих применение мер государственного принуждения. Именно поэтому установлено право государства отказаться от уголовного преследования, в том числе от опровержения невиновности и установления виновности лица при условии, что это не приведет к нарушению или к невосстановлению прав других (ч. 3 ст. 17 Конституции)*(645).
Социальная целесообразность отказа от уголовного преследования учтена законом и при прекращении дел ввиду истечения сроков давности, амнистии, помилования, смерти подозреваемого. Все эти основания условно и неточно называются в доктрине уголовно-процессуального права “нереабилитирующими”. В силу презумпции невиновности лицо невиновно и не нуждается в реабилитации, если не имело места признание его виновности государством по приговору суда. Возмещение же вреда, причиненного в ходе уголовного судопроизводства незаконными мерами, например незаконным арестом, не должно связываться только с оправданием и не исключается также ни при вынесении обвинительного приговора, ни при отказе государства от обязанности доказывать виновность в связи с прекращением уголовного дела.
1.5. При рассмотрении дела в суде первой инстанции презумпция невиновности обязывает судью (суд) к беспристрастному и полному исследованию всех обстоятельств дела, несмотря на то что органы расследования уже сформулировали, предъявили и обосновали обвинение. Собственно эта презумпция представляет собой конституционно признанный противовес обвинительному уклону в судебной практике, который приводит к тому, что суд соглашается с выводами расследования или в лучшем случае лишь осуществляет их проверку, т.е. исходит из обвинительного тезиса, вместо того, чтобы руководствоваться при оценке достаточности доказательств обвинения презюмируемой невиновностью лица, которая может быть опровергнута только на основе непосредственного исследования доказательств в судебном заседании. Без этого презумпция невиновности не действует в суде ни как объективное правовое положение, ни даже как логический прием исследования доказательств, сужаются функции судебной власти и роль правосудия как гаранта прав и свобод*(646).
Пока обвинительный приговор суда не вступил в законную силу, презумпция невиновности продолжает действовать как объективное правовое положение, а также как метод исследования обстоятельств дела и представленных доказательств. Независимо от результатов доказывания на отдельных стадиях судопроизводства и мнения участников процесса, включая суд первой инстанции, о доказанности обвинения и виновности лица*(647), государство еще не считает его виновным. Судьи апелляционной и кассационной инстанции, проверяя не вступивший в законную силу приговор (ч. 3 ст. 50 Конституции), исходят из презумпции невиновности, решая вопрос о достаточности доказательств для признания лица виновным, а сама возможность проверки вынесенного по делу обвинительного приговора в этих стадиях – необходимый элемент установленного законом порядка для такого признания. После вступления обвинительного приговора в законную силу государство признает лицо виновным и реализует в отношении него свое право на наказание. Вступивший в силу приговор обязывает все инстанции публичной власти рассматривать лицо как признанное виновным.
Однако в уголовном процессе предусмотрены процедуры проверки и в отношении такого приговора. Его законность и обоснованность оценивается в силу закона по тем же критериям (ст. 409 и 379 УПК), как качества не вступивших в силу обвинительных судебных актов, т. е. предполагается ответ на вопрос, достаточны ли имеющиеся в деле данные для вывода о виновности. Вместе с тем и процедура, и практика рассмотрения обращений о проверке вступивших в законную силу судебных приговоров основаны лишь на оценке доводов заявителей как достаточных или недостаточных для опровержения состоявшихся решений. Следует признать, что этот подход основан на презумпции истинности решений о виновности и менее эффективен для выявления ошибочности таких выводов в сравнении с рассуждениями на основе презумпции невиновности. Но конституционная формула этой презумпции не дает оснований распространять ее на проверку вступивших в силу актов.
2. Комментируемая статья в ч. 2 и 3 обозначает также основные правовые последствия презумпции невиновности как объективного правового положения, а именно освобождение обвиняемого от доказывания своей невиновности – поскольку она как раз изначально признается, и требование к органам, осуществляющим уголовное преследование, и суду при невозможности устранить сомнения в виновности лица толковать (разрешать) их в его пользу. Эти правила могут быть также представлены – в контексте главы 2 Конституции РФ – как принадлежащие каждому обвиняемому субъективные права и, соответственно, диктуют корреспондирующие им обязанности других участников судопроизводства.
Очевидна логическая связь между названными правилами: доказыванию подлежит виновность обвиняемого, а не его невиновность; обязанность опровергнуть невиновность возлагается соответственно на органы, выдвинувшие обвинение; если же им не удается доказать обвинение или отдельные его элементы, то риск признания лица виновным при неустранимых сомнениях в этом должен быть исключен.
Это конкретизируется в следующих положениях в сфере конституционного и уголовно-процессуального права:
– обвиняемый не может быть понужден к даче показаний ни против себя, ни в свою защиту (право на молчание), не несет ответственности за дачу ложных показаний и не обязан представлять имеющиеся у него другие доказательства, но вправе защищаться любыми не запрещенными законом способами (ст. 45, 48, 51 Конституции, ст. 16, 47 и др. УПК);
– отказ от участия в доказывании не может рассматриваться как обстоятельство, свидетельствующее против обвиняемого, а признание им своей вины не освобождает органы обвинения от обязанности доказывания виновности и не может быть положено в основу обвинения без достаточной совокупности подтверждающих виновность доказательств (ч. 2 ст. 77, ч. 1 ст. 88, ст. 220, 307 УПК);
– указание обвиняемым на обстоятельства, ставящие обвинение под сомнение, не порождает его обязанность доказывать эти обстоятельства – они должны быть опровергнуты обвинением; если же это не удается, так как отсутствует объективная возможность получения дополнительных доказательств виновности или органы обвинения не выполняют свои обязанности по ее доказыванию, то и в том, и в другом случае налицо неустранимые сомнения в виновности, так как суд, рассматривая представленное обвинение, по собственной инициативе уже не может восполнять недостатки доказывания, принимая на себя тем самым обвинительную функцию (ч. 3 ст. 123 Конституции; Постановление КС РФ от 20.04.1999 N 7-П*(648); ст. 15, 237 УПК);
– в случае отказа прокурора от обвинения или при примирении потерпевшего с обвиняемым обвиняемый считается невиновным (ч. 2 ст. 20, ст. 25, 246 УПК);
– обвинение не может быть основано на предположениях; недоказанность обвинения и наличие неустранимых сомнений в виновности влечет оправдание лица и в юридическом отношении имеет то же значение, что и доказанная его невиновность; это отражено в единой для всех названных случаев формулировке основания как к прекращению уголовного преследования, так и к оправданию лица судом – таким основанием будет непричастность подозреваемого, обвиняемого, подсудимого к совершению преступления (п. 1 ч. 1 ст. 27, п. 2 ч. 1 ст. 302 УПК).