Кризис в пользу или нет

Главный вопрос, которым сейчас задаются россияне, ждет ли их обвал экономики и дефолт, подобный тому, что случился в 1998 году. На самом деле ситуация может быть куда хуже, чем 22 года назад в силу объективных факторов и неумелых действий правительства.

Большинство экспертов говорят, что как таковой дефолт, то есть отказ государства платить по долгам, в ближайшее время маловероятен. Во-первых, нет той самой системы ГКО, которая накануне кризиса работала как финансовая пирамида. Во-вторых, внешние заимствования России невелики. В-третьих, накоплены немалые резервы, которые еще называют «подушкой безопасности».

Но важно понимать, что резервы, небольшой госдолг относятся к категории выполнения государством своих обязательств. Для граждан важнее, как они будут жить в новых условиях.

Современное положение дел характеризуется такими вещами, как падение цен на нефть и, как следствие, падение курса рубля. На эти серьезные и объективные трудности наложилась пандемия коронавируса, приведшая к закрытию многих предприятий как в России, так и в других странах.

Это значит, что многие предприниматели сейчас разорятся. Дальше — эффект домино. Миллионы человек лишатся работы, рухнет потребительский спрос, а с ним и надежда на восстановление производства и сферы услуг.

Но самое интересное, что правительство будет иметь возможность не пересматривать свою прежнюю политику. То есть люди будут сидеть дома без работы, перебиваясь случайными мелкими заработками. С другой стороны, много ли нужно в режиме изоляции? В конце концов, можно и про огороды вспомнить.

Государство же продолжит обесценивать рубль, но всё-таки будет выполнять социальные обязательства. Пенсии будут платить, бюджетники будут получать зарплату. Пусть на эти деньги купить можно будет всё меньше и меньше, но ничего критического не произойдет. Проще говоря, народ будет предоставлен сам себе, а государство продолжит прежнюю политику, продавая за рубеж нефть, газ и металлы.

Ситуация может выйти из-под контроля, если пандемия коронавируса затянется. Недавно достигнутое соглашение в рамках ОПЕК+ дает некоторую надежду на восстановление мирового рынка нефти. Однако спрос на сырье упал, и даже когда экономики крупнейших стран начнут восстановление, заполненные резервуары с нефтью еще долго будут обуславливать низкую потребность в топливе.

Хотя и тут теоретически правительство может найти выход. Просто резко сократить закупку импорта и оставить россиян даже без многих предметов первой необходимости. Но опять же, денег у людей не будет, станут донашивать купленное ранее, вспомнят советы по домоводству, как придать вторую жизнь старым вещам. То есть в середине 21-го века страна вернется к уровню жизни столетней давности.

Профессор кафедры экономической политики Санкт-Петербургского государственного университета Геннадий Алпатов считает ситуацию в отечественной экономики очень сложной и предлагает свои рецепты по выходу из кризиса:

— Главным источником бед для нашей экономики стала остановка многих малых предприятий, и никто не знает, сколько эта ситуация продлится.

Вторая причина кризиса — падение цен на нефть и соответственно падение доходов госбюджета. Даже если цены на нефть вырастут вследствие нового соглашения ОПЕК+, то количество этих поставок всё равно существенно сократится. Федеральный бюджет будет получать меньше иностранной валюты от сырьевого экспорта, и чтобы пополнить запасы, опустят курс рубля.

Получается тупиковая ситуация. Доходы от экспорта нефти будут падать, а цена импорта, который в основном состоит из машин, оборудования и товаров народного потребления, будет расти. Но количество средств у граждан будет сокращаться, значит упадет и импорт.

Даже когда эпидемия закончится, сократится и производство, и потребительский спрос.

«СП»: — Можно ли ждать дефолта в таком положении?

— До зимы страна может обойтись без дефолта. Действительно в резервах есть существенные запасы иностранной валюты, падение курса рубля будет происходить.

«СП»: — Не получится ли, что экономика просто перейдет на другие рельсы? Люди будут сидеть без работы, вспомнят про огороды, деньги фактически станут не нужны.

— Самый простой и очевидный способ правительству оказать помощь гражданам — это сделать нормальное пособие по безработице. И это вовсе не простая раздача денег «с вертолета», как сделали в Западной Европе. Там уже нормальное пособие существует. Выплаты по безработице должны быть на уровне 60−70% от средней зарплаты. Пока подняли только до уровня прожиточного минимума.

Если в условиях стагнации у людей будут деньги, то будет и потребительский спрос. Таким образом худо-бедно экономика сможет оправиться от простоя.

Но если правительство ничего не будет делать для финансовой поддержки спроса и ссылаться на прежние рецепты, то кризис будет очень тяжелым.

Пока до последнего времени мы видели, что государство делало вложения в крупные инвестиционные проекты. Но какова отдача от них? Тратились средства, это формально увеличивало ВВП, но никого будто не волновало, когда проекты окупятся. Вот строят газопровод, вложения увеличивают ВВП, а окупится ли труба, неизвестно.

Но люди должны чем-то заниматься. Не стоит думать, что ситуация рассосется сама собой. Если ничего не сделать, то беднейшие 20% граждан просто начнут умирать с голоду.

Новости России: Бизнесу на шесть месяцев отложили уплату налогов

Курс доллара: Эксперты сказали, что будет с курсом доллара до конца апреля

Рейтинговое агентство НКР оценило влияние пандемии на банковский сектор

Несмотря на вызванный COVID-19 кризис, банки из топ-30 смогли укрепить свои позиции на рынке, выяснили в НКР. Они опередили более мелких конкурентов по росту активов, маржинальности бизнеса и привлечению вкладчиков

Кризис и пандемия коронавируса оказали неоднородное влияние на банковский сектор — крупные банки из топ-30 смогли заметно повысить эффективность бизнеса в отличие от средних и мелких игроков, следует из обзора рейтингового агентства НКР (есть у РБК). Как отмечают аналитики, это одно из отличий коронакризиса от спада 2014–2015 годов.

«Негативное влияние предыдущего кризиса по большому счету в той или иной степени испытали на себе все банки: запас прочности у системы был существенно меньше, а ситуация в экономике [была] экстраординарной — резкое падение рубля и рост ключевой ставки», — напоминает управляющий директор группы рейтингов финансовых институтов агентства НКР Михаил Доронкин. В 2020 году в секторе сложилась иная ситуация. «В моменте от пандемии никто из банков не пострадал, в том числе за счет более масштабных мер поддержки. В таких условиях некоторые игроки смогли даже укрепить свои позиции в системе», — добавляет эксперт.

Как банки из топ-30 смогли выделиться на фоне кризиса

По оценкам НКР, банковский сектор прошел первую волну пандемии по сценарию «умеренного стресса». Это самый мягкий вариант развития событий, который рассматривало агентство в марте. «Удалось избежать повторения кризисных 2008–2009 годов, когда стоимость риска достигала 6%, и за счет ряда регулятивных послаблений смягчить масштаб потрясений, растянув влияние на прибыль и капитал более чем на год», — подчеркивают аналитики. Из их расчетов следует, что в целом по системе стоимость риска выросла до 3%.

Банки из топ-30 в пандемию смогли опередить конкурентов почти по всем бизнес-показателям:

• Крупные игроки показали более устойчивую динамику кредитования. За апрель—август корпоративный портфель банков из топ-30 вырос на 4%, розничный — на 5%. У остальных банков динамика была отрицательной: минус 4% и минус 7% соответственно.
• Банки из топ-30 почти не ощутили оттока средств клиентов. В апреле—августе вклады населения в средних и малых банках сократились на 7%, а крупнейшие организации зафиксировали приток на уровне 3%. Зато средства компаний на счетах в топ-30 снизились на 1% против роста на 7% в остальных банках.
• Крупные игроки смогли увеличить маржинальность бизнеса, а небольшие столкнулись с ее сокращением. По итогам первой половины 2020 года чистая процентная маржа топ-30 банков выросла с 4,1 до 4,5% год к году. Аналогичный показатель остальной части сектора заметно снизился — с 6,5 до 5,4%. Лидеры сектора воспользовались снижением процентных ставок в экономике, увеличив разницу между стоимостью размещения и привлечения средств на рынке, отмечает НКР.
• Пандемия увеличила разрыв между банками по показателю стоимости риска (сумма резервов под кредитные потери в отношении к размеру кредитного портфеля). В первом полугодии стоимость риска крупнейших кредитных организаций была заметно ниже — 2,6 против 3,3% у остальных. Банки из топ-30 активнее реструктурировали кредиты, в том числе крупным заемщикам, говорится в обзоре. Аналитики также указывают на специфику небольших игроков, которые «зачастую работают с более рискованными заемщиками — малыми и средними предприятиями».

Так ли прочны позиции крупнейших банков

Одно из преимуществ, которое небольшие игроки смогли сохранить в кризис, — существенный запас капитала. На 1 сентября их буферы по нормативам достаточности капитала превышают аналогичные показатели топ-30 банков в 1,5–2 раза, отмечают эксперты НКР.

«Запас капитала топ-30 банков позволяет выдержать единовременное полное обесценение 10% кредитного портфеля. Совокупный капитал банков вне топ-30 позволяет выдержать 28-процентное обесценение кредитного портфеля, что почти втрое выше, чем у крупных игроков», — подчеркивает Доронкин.

Это отчасти связано с тем, что к системно значимым организациям ЦБ предъявляет повышенные требования, для них действуют повышенные надбавки к нормативам достаточности капитала. Среди банков из топ-30 НКР запас капитала с учетом надбавок «в значительной степени неравномерен», говорится в обзоре НКР.

Крупные банки действительно проходят этот кризис увереннее, говорит старший кредитный эксперт агентства Moody’s Ольга Ульянова: «У них более диверсифицированные портфели и нет ярко выраженного фокуса на наиболее пострадавших сегментах — кредитах МСБ [малому и среднему бизнесу] и необеспеченных потребительских кредитах». Впрочем, из этого правила есть исключения. «Мы также знаем примеры небольших, но хорошо диверсифицированных региональных банков, которые в текущей ситуации чувствуют себя уверенно как благодаря тесным многолетним связям со своими клиентами, так и благодаря тому, что регионы были до сих пор существенно меньше затронуты пандемией, чем столица», — поясняет аналитик Moody’s. Вопрос не в размере, а в способности банка генерировать устойчивый процентный и комиссионный доход, а также избегать повышенных кредитных рисков, резюмирует она.

Влияние кризиса и пандемии еще не «догнало» крупные банки, полагает директор по банковским рейтингам «Эксперт РА» Людмила Кожекина. «Основной негативный эффект от экономического спада из-за COVID-19 отразится на прибыли крупнейших банков в следующем году после завершения моратория на банкротство заемщиков-юрлиц и отмены послаблений по резервированию реструктурированных кредитов крупному бизнесу», — замечает она. По данным ЦБ, на 11 сентября системно значимые банки пересмотрели условия по корпоративным кредитам на 4,3 трлн руб., это 13,4% их совокупного кредитного портфеля.

Как вторая волна пандемии может сказаться на секторе

По прогнозу НКР, чистая прибыль банковского сектора по итогам года может составить 1,2–1,3 трлн руб. Для сравнения: в 2019 году финансовый результат банков был рекордным — 1,7 трлн руб., хотя ЦБ указывал на влияние технических факторов. По оценкам аналитиков, прибыльность бизнеса банков в этом году поддержит рост процентного дохода и сохранение регуляторных послаблений по резервам. Очевидный риск для сектора — ухудшение эпидемиологической ситуации в России. 11 октября в стране третий день подряд было зафиксировано максимальное с начала пандемии количество случаев заражения COVID-19 — 13 634.

«Вторая волна пандемии будет болезненна для банков, если она приведет к остановке экономики по образцу того, что мы наблюдали в марте—мае», — полагает Ульянова. Многое зависит от того, потребует ли эпидемиологическая ситуация возврата к жестким санитарным ограничениям, соглашается Доронкин. По его словам, строгий длительный режим самоизоляции вряд ли будет введен, но вероятность снижения экономической активности в четвертом квартале высока.

«Негативные последствия возможного замедления экономической активности испытают на себе многие заемщики, в том числе и клиенты малых и средних банков, поэтому нельзя говорить о том, что какая-то из групп банков в большей степени защищена», — подчеркивает аналитик НКР.

Первая волна COVID-19 уже негативно отразилась на кредитном качестве банковских заемщиков, причем пик резервирования этих ссуд еще не пройден, отмечает директор группы «финансовые институты» агентства S&P Ирина Велиева. «С учетом второй волны [пандемии], доля проблемных активов в кредитных портфелях крупнейших банков увеличится вдвое: примерно с 7,5% на конец 2019 года до 12–15% по итогам 2020 года», — прогнозирует она.