Можно взыскать моральный вред в пользу юридического лица
Три инстанции взыскали с ФССП в пользу компании компенсацию морального вреда за долгое ожидание информации об исполнительном производстве. Руководствовались они при этом практикой ЕСПЧ и исходили из факта “длительной неопределенности”, а не из критерия физических и нравственных страданий. Однако экономколлегия Верховного суда такой подход окончательно отвергла, посчитав, что моральный вред и юрлицо – вещи несовместимые. Формально юристы ВС поддерживают, но опасаются за безнаказанность госорганов и их “системную волокиту”.
Коллегия Верховного суда по экономическим спорам поддержала превалирующий в судах подход о том, что юрлицо не вправе претендовать на компенсацию морального вреда. К такому выводу она пришла, рассмотрев спор ООО “МХС групп” с Федеральной службой судебных приставов (№ А50-21226/2014). В рамках этого дела “МХС групп” как компания-взыскатель добилась в трех первых инстанциях 49 666 руб. компенсации с ФССП за то, что в течение почти полугода не могла ничего узнать о ходе исполнительного производства. “Верховный суд, по сути, буквально истолковав нормы ГК РФ, запретил любую возможность взыскания морального вреда в пользу юридического лица, – комментирует старший юрист “Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры” Денис Голубев.
“Традиционно суды отказывают юридическим лицам в компенсации морального вреда, – рассказывает партнер “Кульков, Колотилов и партнеры” Николай Покрышкин. – Формальная причина в том, что в ст. 151 ГК РФ речь идет только о причинении морального вреда “гражданину” и исключений из этого правила законом не установлено”. По существу же причина отказов кроется в самом определении морального вреда как “физических и нравственных страданий”, считает Покрышкин. “Они едва ли свойственны юридическому лицу, “личность” которого является юридической фикцией, не обладающей ни телом, способным претерпевать физические страдания, ни психикой, способной испытывать страдания нравственные”, – поясняет он.
“Неопределенность” как альтернатива страданиям
Впрочем, исключения в судебной практике бывают. Так, судья Арбитражного суда Пермского края Марина Катаева, рассмотрев тяжбу “МХС групп” с ФССП в порядке упрощенного производства, пришла к выводу, что компания-взыскатель в течение длительного времени находилась в состоянии неопределенности относительно исполнения судебного акта, а значит, и заслуживает компенсации морального вреда. При этом, принимая решение, судья руководствовалась Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и решением ЕСПЧ от 6 апреля 2000 года по делу “Компания “Комингерсол С.А.” против Португалии”. “Практика Европейского суда по правам человека при определении вопроса о компенсации юридическому лицу нарушенного нематериального блага исходит не из факта физических и нравственных страданий юридического лица, а из факта длительной неопределенности”, – рассудила Катаева. Ее решение оставили в силе и судья 17-го ААС Наталия Савельева, и кассационная коллегия АС Уральского округа (Светлана Рябова, Елена Платонова и Зоя Семенова).
Такая позиция судов кажется адвокату Алексею Михальчику крайне интересной и смелой: “Они, по сути, использовали редко применяемый, но от того не менее легитимный механизм прямого использования норм международного права при рассмотрении дела”. По мнению Михальчика, такой подход представляет собой большой общественный интерес и именно в этом направлении надо идти законодателю в целях “нормального функционирования государственных органов”. “Как показывает практика, именно материальный стимул зачастую становится определяющим в работе госорганов”, – добавляет он.
Вред от “публичной власти”
Однако экономколлегия ВС такую позицию в деле “МХС групп” против ФССП признала “ошибочной”. 10 августа в ВС состоялось заседание, на котором представители службы доказывали, что оснований для удовлетворения требований компании-взыскателя нет: во-первых, потому что вся информация о возбуждении исполнительного производства была размещена на сайте ФССП, а во-вторых, потому что правовая природа морального вреда не предполагает его компенсацию юрлицам. И в итоге экономколлегия в составе Натальи Чучуновой, Елены Золотова и Алексея Маненкова жалобу ФССП полностью удовлетворила: все акты нижестоящих инстанций судьи отменили и в иске “МХС групп” отказали (подробнее>>). Свои мотивы “тройка” пояснила в опубликованном накануне определении.
Судьи ВС сослались на статьи 151 и 1099 ГК, а также на постановление Пленума Верховного суда от 20 декабря 1994 года № 10. “Из буквального содержания вышеприведенных положений закона и разъяснений Пленума следует, что компенсация морального вреда возможна в случаях причинения такого вреда гражданину действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, – рассуждала экономколлегия. – В иных случаях компенсация морального вреда может иметь место лишь при наличии прямого указания об этом в законе”. Однако в действующем законодательстве прямое указание на возможность взыскать компенсацию в пользу юрлица отсутствует, указывала “тройка”: статья 1069 ГК, регулирующая гражданско-правовую ответственность за вред, причиненный публичной властью, прямо это не предусматривает.
“Активизм” vs “формализм”
С формальной точки зрения юристы такие выводы экономколлегии поддерживают. С учетом действующего законодательства позиция ВС вполне обоснованна и о моральном вреде для юридического лица речи идти не может, говорит Покрышкин. “В то же время очевидно, что системная волокита в отдельных государственных органах, не исключая ФССП, нередко нарушает права и законные интересы юридических лиц, – отмечает он. – И в этой ситуации иск о взыскании морального вреда похож на крик о помощи в ситуации, когда эффективных и прижившихся на практике способов взыскания компенсаций за волокиту в госорганах просто нет”. Солидарен с ним и управляющий партнер адвокатского бюро “Бартолиус” Юлий Тай. “С формально-правовыми аргументами коллегии можно согласиться, но тем не менее данное определение не учитывает политико-правового контекста, – рассказывает он. – В России уже многие годы объем фактического исполнения судебных актов находится на уровне 20 %, и даже высшее политическое руководство страны неоднократно высказывало свою озабоченность этим фактом”. Подход нижестоящих инстанций и их ссылки на решения ЕСПЧ Тай называет “судейским активизмом” и попыткой стимулироваться приставов к деятельности. “А высшая судебная инстанция по абсолютно казуистическим формальным причинам “подрезает им крылья””, – сетует он.
“Следуя за практикой ЕСПЧ…”
Решить проблему можно было бы, например, в случае изменения положений ст. 151 ГК РФ в пользу расширительного толкования как характера морального вреда, так и перечня лиц, способных его получить, считает Покрышкин. “Например, следуя за практикой ЕСПЧ, в качестве достаточного условия для взыскания морального вреда с государственных органов можно было бы установить наличие факта длительной правовой неопределенности вследствие действий/бездействия таких органов вне зависимости от наличия нравственных или физических страданий”, – поясняет он. Такой “либеральный” подход и ранее применялся российскими судами, замечает также Голубев: например, в деле № А40-131505/2012 по иску ООО “Роквул-Север” к ФССП, в рамках которого в 2014 году в аналогичной с “МХС групп” ситуации суды взыскали с казны РФ 70 000 рублей за бездействие приставов.”Однако с учетом свежей позиции ВС суды более не смогут следовать указанной позиции ЕСПЧ без соответствующего изменения российского законодательства”, –делает вывод Покрышкин.
А партнер “Инфралекс” Артем Кукин видит сходство компенсации нематериального вреда с компенсацией за волокиту, которая стала возможной после принятий под влиянием ЕСПЧ специального закона № 68 “О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок”. “Поскольку сумма компенсации не имеет прямой связи с размером основного требования, с которым связана волокита, и присуждаются как физическим, так и юридическим лицам, – поясняет он и добавляет: – Помимо взыскания компенсаций за волокиту, в ВАС еще в 2009 году стала формироваться практика взыскания с казны ущерба, причиненного госорганами коммерческим организациям”.
Павел Хлюстов
Партнер коллегии адвокатов “Барщевский и Партнеры”
специально для ГАРАНТ.РУ
Вопрос о возможности компенсации морального вреда юридическому лицу является одним из вечных вопросов современной юриспруденции. Какой бы выбор не сделал законодатель, юридическое сообщество неизменно распадется на два лагеря – тех, кто “за”, и тех, кто “против”. Попробую разобраться, вправе ли,с точки зрения действующего законодательства, юридическое лицо требовать денежную компенсацию за нарушение своих неимущественных прав.
Краткий экскурс в историю российского законодательства, регулирующего компенсацию морального вреда юридическому лицу
Ни законодательство Российской Империи, ни тем более классическое советское законодательство не предусматривало нормы, предоставляющей юридическому лицу право на компенсацию морального вреда. Все изменилось с принятием Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик в 1991 году (далее – Основы) и ГК РФ. Положения п. 6 ст. 7 Основ и п. 7 ст. 152 ГК РФ установили, что правила этих статей о защите деловой репутации гражданина соответственно применяются к защите деловой репутации юридического лица. Буквальное толкование указанных норм означало, что юридическое лицо, в отношении которого распространены сведения, порочащие его деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением. Положения этих норм были настолько удивительны для того времени, что многие юристы придерживались мнения, что в действительности законодатель не наделял юридических лиц правом на компенсацию морального вреда, а подобный вывод стал возможен лишь благодаря слабой юридической техники этих законодательных актов. В качестве правильного толкования норм предлагали, в частности, следующий вариант: требовать компенсации морального вреда вправе только граждане – юридическое лицо вправе требовать только возмещение убытков.
Однако сомнения относительно толкования спорных норм развеялись, после того как слово взял ВС РФ. В Постановлении Пленума ВС РФ от 20 декабря 1994 г. № 10 “Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда” Верховный Суд разъяснил, что правила, регулирующие компенсацию морального вреда в связи с распространением сведений, порочащих деловую репутацию гражданина, применяются и в случаях распространения таких сведений в отношении организации. При этом Пленум ВС РФ не стал затрагивать правовую природу морального вреда юридического лица, ограничившись только ссылкой на положения п. 7 ст. 152 ГК РФ. В дальнейшем Пленум ВС РФ подтвердил ранее высказанную правовую позицию в п. 15 Постановления от 24 февраля 2005 г. № 3 “О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц”.
Спустя девять лет, после правовой позиции, сформулированной ВС РФ, к проблеме компенсации морального вреда юридическому лицу обратился КС РФ. Поддержав позицию ВС РФ, КС РФ продемонстрировал более аргументированный подход. В своем Определении от 4 декабря 2003 г. № 508-О КС РФ указал, что применимость того или иного конкретного способа защиты нарушенных гражданских прав к защите деловой репутации юридических лиц должна определяться исходя именно из природы юридического лица. При этом отсутствие прямого указания в законе на способ защиты деловой репутации юридических лиц не лишает их права предъявлять требования о компенсации убытков, в том числе нематериальных, причиненных умалением деловой репутации, или нематериального вреда, имеющего свое собственное содержание (отличное от содержания морального вреда, причиненного гражданину), которое вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения (п. 2 ст. 150 ГК РФ). Тем самым, суть позиции КС РФ сводится к тому, что юридическое лицо имеет право требовать так называемый “моральный вред”, однако его правовая природа отлична от одноименного института, предназначенного для защиты нематериальных благ физических лиц. Также, немаловажное значение имеет и вывод КС РФ о том, что отсутствие в законодательстве прямого способа защиты нематериальных благ юридического лица, не лишает указанных субъектов права на предъявление требований о возмещении нематериального вреда (нематериальных убытков).
Таким образом, более 20 лет российское законодательство предоставляло возможность взыскивать моральный вред в пользу юридического лица. Однако в 2013 году подход законодателя изменился. С 1 октября 2013 года в положения ст. 152 ГК РФ были внесены изменения, исключившие возможность взыскивать моральный вред за нарушение репутации юридического лица. Тем самым законодатель встал на сторону противников морального вреда для юридического лица, видимо посчитав, что моральный вред несовместим с природой юридического лица.
Подход ВС РФ к толкованию новелл ст. 152 ГК РФ, не предусматривающей компенсацию морального вреда юридическому лицу
Казалось, что исключение из ст. 152 ГК РФ нормы о возможности взыскания морального вреда в пользу юридических лиц должно было поставить жирный крест на исках, содержащих такие требования. Однако, приведенная выше правовая позиция КС РФ, согласно которой отсутствие в законодательстве прямого способа защиты нематериальных благ юридического лица, не лишает указанных субъектов права на предъявление требований о возмещении нематериального вреда (нематериальных убытков), порождает определенные сомнения в безнадежности таких исковых требований. Если признать верным тезис КС РФ о том, что юридические лица вправе требовать возмещение нематериальных убытков и при отсутствии такого способа защиты в законодательстве, то следует признать, суд вправе удовлетворить иск, содержащий требование о компенсации морального вреда юридическому лицу.
Таким образом, следует признать, что в настоящее время в законодательстве и правоприменительной практике существуют противоречия, не позволяющие однозначно разрешить спор о возможности или, наоборот, невозможности взыскания морального вреда в пользу юридического лица.
В связи с этим особый интерес представляет дело № А50-21226/2014, которое недавно было рассмотрено Экономической коллегией Верховного Суда РФ (Определение ВС РФ от 17 августа 2015 г. № 309-ЭС15-8331). [В указанном деле ВС РФ отменил судебные акты нижестоящих судов (Решение Арбитражного суда Пермского края от 17 декабря 2014 г., Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 19 февраля 2015 г. № 17АП-18311/2014-АК, Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 18 мая 2015 г. № Ф09-1824/15), посчитавших возможным удовлетворить требования юридического лица о компенсации морального вреда. – Ред.]. Интерес к этому делу обусловлен тем, что оно было рассмотрено арбитражными судами и ВС РФ уже после внесения изменений в ст. 152 ГК РФ, исключающих возможность компенсации морального вреда юридическому лицу.
В указанном деле арбитражные суды удовлетворили исковые требования истца о возмещении морального вреда. Тем самым, суды проигнорировали изменения, внесенные в ст. 152 ГК РФ, и, поддержав приведенную выше позицию КС РФ. Однако Экономическая коллегия ВС РФ признала указанные выводы ошибочными, отменила принятые судебные акты и отказала в удовлетворении иска. Правовая позиция Экономической коллегии свелась к тому, что из буквального содержания ст. 152 ГК РФ следует, что компенсация морального вреда возможна в случаях причинения такого вреда гражданину действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага. В иных случаях компенсация морального вреда может иметь место лишь при наличии прямого указания об этом в законе. Поскольку в действующем законодательстве отсутствует прямое указание на возможность взыскания морального вреда в пользу юридического лица, в связи с чем, оснований для удовлетворения заявленных требований не имелось.
Личная точка зрения
На мой взгляд, любые утверждения о том, что по своей правовой природе компенсация морального вреда является “нематериальными убытками” и самостоятельным способом защиты, не может являться оправданием для удовлетворения таких требований при отсутствии соответствующей позитивной нормы в действующем законодательстве. Если мы обратимся к содержанию ст. 12 ГК РФ, то увидим, что гражданские права защищаются лишь теми способами, которые указаны в законе. Иными словами, субъекты гражданского права не вправе изобретать новые способы гражданских прав, а суды не вправе удовлетворять исковые требования, основанные на таких непоименованных способах защиты. Поскольку законодатель исключил возможность юридического лица воспользоваться таким способом защиты как компенсация морального вреда, юридические лица не вправе предъявлять такие исковые требования.
Кроме того, не следует забывать, что взыскание морального вреда по своей правовой природе является мерой юридической ответственности. В связи с этим, к требованию о компенсации морального вреда в полной мере подлежат применению положения ст. 54 Конституции РФ, устанавливающие, что юридическая ответственность может наступать только за те деяния, которые законом, действующим на момент их совершения, признаются правонарушениями. Иной подход означал бы нарушение принципа законности и принципа правовой определенности, поскольку осуществляя ту или иную деятельность, любой субъект имеет право заранее знать, соответствует ли она закону (носит ли она противоправный характер), а также какие конкретно неблагоприятные последствия может повлечь такая деятельность. С этой точки зрения, несмотря на слабую юридическую мотивировку, решение Экономической коллегии ВС РФ по приведенному выше делу следует признать правильным.
Завершая тему, хочу остановиться еще на одной не маловажной детали. Можно ли утверждать, что невозможность взыскания морального вреда в пользу юридических лиц, лишила их возможности защитить свои права и законные интересы, которые были нарушены в результате нанесения вреда их деловой репутации? По моему мнению, в действующем российском законодательстве все же существует механизм, позволяющий юридическому лицу получить денежное возмещение за причинение вреда деловой репутации.
Дело в том, что долгое время одним из ключевых преимуществ, которые таила в себе правая позиция о возможности компенсации морального (репутационного) вреда юридическому лицу заключалось в том, что, руководствуясь положениями параграфом 4 главы 59 ГК РФ (“Компенсация морального вреда”), пострадавшее юридическое лицо не было обязано доказывать точный размер вреда. В этом и заключалось фундаментальное практическое отличие иска о компенсации морального (репутационного) вреда от иска о взыскании убытков. Другими словами, суд, с учетом обстоятельств дела, мог “на глаз” определить разумный размер морального (репутационного) вреда, что нельзя было сделать применительно к убыткам. Возможно, еще 20 лет назад законодатель осознавал материальный (убыточный) характер требования о компенсации репутационного вреда юридическому лицу, но предоставил возможность в упрощенном порядке защитить деловую репутацию, понимая, что выиграть иск о взыскании убытков в то время будет практически невозможно.
К счастью, времена меняются и российская юриспруденция развивается. ГК РФ вслед за практикой ВАС РФ закрепил норму, запрещающую суду отказывать во взыскании убытков лишь на том основании, что невозможно точно установить размер причиненного вреда (п. 2 ст. 307.1, п. 5 ст. 393 ГК РФ). Тем самым, и сегодня юридическое лицо не лишено возможности требовать взыскания репутационного вреда, опираясь уже не на нормы, регулирующие компенсацию морального вреда, а на нормы о причинении убытков. Ведь каждому здравомыслящему юристу понятно, что причинение вреда деловой репутации, неизбежно влечет негативные имущественные последствия (убытки), которые должны быть возмещены их виновником. Скорее всего, по этому пути и должна пойти правоприменительная практика.
Таким образом, с точки зрения функционального подхода, положения п. 2 ст. 307.1, п. 5 ст. 393 ГК РФ во многом нивелировали практические неудобства, доставленные внесением изменений в ст. 152 ГК РФ.
Документы по теме:
- Конституция Российской Федерации
- Гражданский кодекс Российской Федерации
- Постановление Пленума ВС РФ от 24 февраля 2005 г. № 3 “О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц”
Читайте также: